Буддизм и синтоизм: сближение через культ предков
Сближение буддизма и синтоизма через культ предков и концепцию храмового пространства
Непрекращавшиеся контакты между адептами двух религий, стойкость синтоистских стереотипов религиозных представлений и поведения, политика царского рода и т. д. приводили к взаимовлиянию буддизма и синтоизма. Важной сферой проявления такого взаимопроникновения являлись храмы.
Уже первые записи хроники «Нихон сёки», связанные с распространением буддизма, позволяют сделать вывод о том, что буддизм под влиянием родовых культов синто был во многом осмыслен в рамках представлений родового строя. В указе Суйко, например, содержится повеление почитать «три сокровища».
[31]
В ответ на это повеление подданные стали возводить буддийские храмы, «чтобы обеспечить благоденствие своих предков» [Нихон сёки, Суйко, 2—2— 1, 594 г.]. Не слишком многочисленные данные ранней буддийской эпиграфики также свидетельствуют о сближении двух религий через культ предков. На статуе Амида (Амитабхи) из храма Кансиндзи в Кавати сохранилась надпись 598 г., в которой говорится, что статуя выполнена по заказу вдовы, оплакивающей своего мужа. Целью этого благодетельного поступка было содействовать перерождению мужа и семи поколений его предков в «чистой земле» (раю) Амида [Мураяма, 1974, с. 33].
Первое из стихотворений, высеченных на камне в храме Якусидзи в VIII веке, гласит:
Звуки камня,
На котором высечены священные следы Будды,
Достигают небес,
И даже земля вторит им
Ради спасения отца и матери,
Ради спасения всех людей.
(Об этом памятнике буддийской эпиграфики см. [Miller, 1975]).
Проникновение буддизма в культ предков произошло уже в Китае. И для японцев такое сближение буддизма и местных культов оказалось вполне органичным. Материалы «Нихон рёики» свидетельствуют, что многие храмы не были посвящены определенному будде или бодхисаттве и почитались в качестве родовых святынь. Рассказывается, например, что молитвы бодхисаттве Каннон помогли Оти-но атаэ бежать из китайского плена. Вернувшись на родину, он построил храм и поместил туда статую Каннон. «Его потомки почитают ее вплоть до нынешнего времени», — заканчивает повествование Кёкай.
Многие буддийские храмы назывались по своему местоположению или же имели два названия — официальное и народное.
Храм, в котором помещалась статуя будды или бодхисаттвы, воспринимался жителями как вместилище божества-охранителя именно данной местности — явление хорошо известное и синтоизму. Записи хроник, касающиеся раннего этапа распространения буддизма, часто оперируют понятием «буддийское изображение», не уточняя, кто из будд и бодхисаттв многочисленного буддийского пантеона имеется в виду [Фурута, 1981, с. 204].
Дошедшие до нас буддийские скульптуры этого времени лишены специфических иконографических черт и атрибутируются лишь по посвятительным надписям [Мураяма, 1964, с. 25]. По всей вероятности, это и не имело для тогдашних адептов существенного значения: им было достаточно знать, что они находятся под защитой.
Местоположение буддийских храмов было также тесно связано с культом гор, контаминировавшимся в Японии с культом предков. В «Манъёсю» местонахождение страны мертвых отождествляется с горами:
[32]
Покинувшую дом родимый
Любимую мою
Не мог я удержать.
В горах от всех она навеки скрылась,
И нет покоя сердцу моему
[Манъёсю, 1971, № 471]
По данным Хори Итиро, в подавляющем большинстве плачей «Манъёсю» говорится о том, что душа ушедших отправляется в путешествие в горы или через горы [Хори, 1963, с. 19]. Царские захоронения находятся либо в горах, либо в специально насыпанных курганах. Концентрация магической энергии в этих местах привела к тому, что буддийские храмы конца VI — начала VII в. в основном сооружались возле курганов (кофун). В основание буддийских храмов закладывали то, что почиталось за «мощи» Будды. Однако в результате раскопок Асукадэра вместе с «мощами» были обнаружены и предметы погребального культа позднекурганного периода [Иноуэ, 1974, с. 203], что также свидетельствует о преемственности раннеяпонского буддизма по отношению к местной традиции.
Вера в то, что определенное место обладает сверхъестественными свойствами, чрезвычайно стойка. Значительное число храмов, упоминаемых в «Нихон рёики», находятся в горах. Многие из них являются одновременно и родовыми храмами. Путь в «страну мертвых», где царь Яма вершит суд над умершими, тоже лежит через гору. Буддийские отшельники сосредоточивались в горных районах, где они поклонялись не только «трем сокровищам», но и синтоистским божествам гор.
Особенно почитались горы Кадзураки и Канэ-но такэ. (Большинство культовых буддийских зеркал, обнаруживающих стилистическую близость к зеркалам синтоистского культа, найдены именно в районе Канэ-но такэ.) В «Нихон рёики» содержится немало преданий, согласно которым монахи, поклонявшиеся там «трем сокровищам», приобрели сверхъестественные способности и подчинили своей магической власти синтоистских богов и духов.
Синтоизм до прихода буддизма не обладал развитой храмовой традицией. Литургия первоначального синтоизма проходит вне храма, буддийская литургия — храмовая. Синтоистский храм служит божеству лишь временным пристанищем, например, во время сельскохозяйственных работ. Остальное время божество находится в другом месте, в основном в горах (слово мори, которым, в частности, обозначался храм, несет также значение «лес», а в диалектах оно известно и в значении «гора»), Ритуалы встречи и проводов божества занимают поэтому значительное место в календарных праздниках синтоизма.
Организация пространства в первых буддийских храмах Японии тесно связана с традиционными синтоистскими представлениями. В период начального распространения буддизма неантропоморфные символы синтоистских божеств помещались либо
[33]
под открытым небом, либо в храме. Одной из существенных конструктивных особенностей такого храма является наличие в нем всего одного внутреннего помещения — хондэн, предназначенного для нахождения там неантропоморфного символа божества (синтай). Помещение для (проведения службы отсутствует, и религиозные церемонии проходят вне храма.
Преемственность раннеяпонского буддизма и синтоизма относительно концепции пространства проявилась в том, что, во-первых, многие буддийские статуи были вынесены из храма и, во-вторых, сама организация внутрихрамового пространства была приспособлена для помещения там статуи, но не для проведения молений. Вход в буддийские храмы, так же как и в синтоистские, разрешался только священнослужителям. Поэтому массовые церемонии проходили вне храма, громадные двери которого открывались на время церемонии для обозрения храмовой святыни.
В последующее время строители стали уделять больше внимания организации внутрихрамового пространства, увеличивая, дифференцируя и усложняя его. Храм замыкается в самом себе и отделяется от окружающей среды. Под непосредственным влиянием этого процесса в синтоистских храмах также появляется зал для молений.
К 698 г. относится первое упоминание храма типа дзингудзи, соединившего в себе буддийские и синтоистские представления о пространстве. Дзингудзи представляет собой синтоистский храм, вблизи которого строилась буддийская молельня. В храменаходился символ божества, в молельне — статуя будды или бодхисаттвы. Как уже говорилось, первоначальный этап распространения буддизма отмечен достаточно четким распределением функций двух религий. В условиях, когда ни одна из религиозных систем не была всеобъемлющей, как того требовали нужды общества и человека, и перекрывали друг друга лишь в ограниченной степени, их синтез представляется неизбежным. К символу божества и статуям обращались, видимо, с разными молитвами — они не дублировали, но дополняли друг друга.
[34]
Цитируется по изд.: Буддизм в Японии. Отв. ред. Т.П. Григорьева. М., 1993, с. 31-34.