Смертная казнь (Кузнецов, 2007)
СМЕРТНАЯ КАЗНЬ - узаконенное государством убийство, высшая мера наказания. Сколь долго существует цивилизация, столько же существуют и преступления, которые влекут за собой законное наказание. Наиболее страшным и разрушительным видом возмездия во все времена была и остается С.к.
В познавательном плане С.к. является сложной междисциплинарной проблемой, находящейся на стыке как минимум двух отраслей гуманитарного знания, а именно этики и права.
История С.к. начинается в эпоху образования государства. В рамках обычного права действует «принцип талиона» — такое понимание справедливости, когда наказание точно соответствует причиненному вреду: «...и если будет вред, то отдай душу за душу, око за око, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, ушиб за ушиб...» (Исх. 21, 23-25).
В древности и средние века С.к. была распространена очень широко, например в Петровской Руси существовало 123 вида преступлений, за которые полагалась С.к. Существовало понятие высокой и низкой С.к. — по Уложению о наказаниях 1649 г. она подразделялась на простую (повешение, обезглавливание и утопление) и квалифицированную (сожжение, четвертование, колесование, посажение на кол, залитие металлом горла и т.д.). Привычными были публичные С.к. С.к. предусматривалась даже в отношении малолетних (например, 8 лет) преступников.
В современном мире отмечаются следующие тенденции: а) уменьшается число видов преступлений, карой за которые является смерть; б) сокращается круг лиц, к которым применяется С.к. (исключаются несовершеннолетние, престарелые и т.д.); в) возрастает число стран, отменивших С.к. или приостановивших ее применение; г) сокращается число видов С.к. — в основном применяются расстрел и повешение; д) вводятся более гуманные виды С.к. (например, смертельная инъекция); е) приговоры приводятся в исполнение, как правило, тайно; ж) меняется субъективное отношение к С.к., растет число ее противников, дискуссии о ней имеют большой общественный резонанс.
Попытки отмены С.к. в России предпринимались неоднократно, в частности, сразу после революции в октябре 1917 г. (в 1918 г. ее опять ввели «в ответ на белый террор») и в 1947-1958 гг. На территории РСФСР к С.к. в 1960 г. было приговорено 2034 преступника, ав 1961 г. — 2159. Согласно уголовному законодательству с 1961 г. С.к. предусматривалась за государственные преступления (измена Родине, шпионаж и др.), умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, изнасилование при особо отягчающих обстоятельствах и т.д. В 90-е гг. резко сокращается число смертных приговоров, выносимых судами (в 1990 г. - 223, в 1994 г. - 160 и т.д.), причем до 80—90% из них было помиловано по представлению Комиссии по помилованию при Президенте РФ. Уголовное законодательство 1996 г. предусматривает С.к. только за особо тяжкие преступления, посягающие на жизнь. К С.к. не приговариваются женщины, а также лица, совершившие преступления в возрасте до 18 лет, и мужчины, достигшие к моменту вынесения судом приговора 65-летнего возраста. С мая 1997 г. в РФ фактически приостановлено исполнение смертных приговоров, однако проект Федерального закона «О моратории на исполнение наказания в виде смертной казни» пока не получил поддержки большинства депутатов Государственной Думы. Поддержка С.к. значительной частью населения — важная причина сохранения этой формы наказания преступников во многих странах мира (согласно опросам, в США против С.к. выступает 70—80% населения).
Возможно ли этическое обоснование С.к.? В дискуссиях о С.к. недопустимость ее отмены обычно обосновывается с помощью следующих аргументов: а) С.к. есть эквивалентное наказание; б) С.к. освобождает общество от злостных преступников и как способ устрашения является фактором сдерживания преступности. При всей видимой убедительности этих аргументов они не свободны от противоречий.
Первый аргумент «за» С.к. является психологически очень сильным, ведь он основывается на «принципе талиона» и взывает к чувству справедливости. В то же время против него выдвигается ряд контраргументов: во-первых, иногда по причине судебных ошибок происходит убийство невинных людей (по официальным данным, в XX в. в США было казнено 23 невиновных человека); во-вторых, возможны злоупотребления, когда С.к. используется власть имущими для борьбы с политическими, идеологическими противниками; в-третьих, нередок субъекти-визм при вынесении смертных приговоров, в частности статистическая подтверждаемая зависимость таких приговоров от социо- этнического статуса преступников; в-четвер- тых, налицо тот факт, что лишь ничтожная часть преступников карается смертью за соответствующие преступления (в России в 1996 г. из 20 352 осужденных за убийство к С.к. было приговорено 196, т.е. менее 1%); в-пятых, если следовать доктрине «эквивалентности наказания», то С.к. должна быть квалифицированной, как это было во времена средневековья.
Наконец, критики аргумента «эквивалентности наказания» считают, что с учетом душевных страданий приговоренного к смерти человека здесь «объем» наказания превышает «объем» преступления. А. Камю писал: «Что же тогда смертная казнь, как не самое преднамеренное убийство, с которым не может сравниться никакое деяние преступника, каким бы преднамеренным оно не было? Чтобы можно было поставить между ними знак равенства, смертной казни необходимо было бы подвергнуть преступника, предупредившего свою жертву о том, когда именно он предаст ее ужасной смерти, и с того же момента поместившего жертву на месяцы в заключение. Но такое чудовище в обычной жизни не встречается». В России в годы, предшествующие мораторию на С.к., срок ожидания казни мог длиться и два, и три, и пять лет (в том числе и потому, что институт исполнителей казней в стране немногочислен).
Второй аргумент «за» С.к. является бесспорным лишь в первой своей части: конечно, убив человека, общество освобождается от злостного преступника. Однако этой же цели можно было бы достичь с помощью пожизненного заключения преступника в одиночной камере без права помилования (правда, сторонники С.к. считают, что во многих случаях это более жестокое, и потому этически более уязвимое решение).
Главный же недостаток «аргумента устрашения» заключается в том, что до сих пор не получено убедительных статистических данных о профилактической роли С.к. в отношении сдерживания преступности. Специалисты (психологи, психиатры) утверждают, что во многих случаях умышленных преступлений у человека в момент их совершения нет достаточно рациональной оценки возможных последствий. Более того, говоря о политических преступлениях, преступлениях на религиозной почве или террористических актах, возможность выступить в роли героя или религиозного мученика, которую предоставляет казнь, может служить побудительной причиной для совершения преступлений такого рода.
Аргументы «против» С.к. могут быть све-дены к следующим: а) С.к. является актом, противоречащим Всеобщей декларации прав человека: «Каждый человек имеет право на жизнь...» (ст. 3); «Никто не должен подвергаться пьггкам или жестоким, бесчеловечным или унижающим его достоинство обращениям и наказаниям» (ст. 5); б) С.к. оказывает нравственно развращающее воздействие на общество. Ч. Диккенс говорил: «Я твердо убежден: ничто другое не оказывает столь тлетворного влияния, как одна публичная смертная казнь». В ряде исследований высказываются предположения, что наличие С.к. может вести к росту числа убийств. Причиной является тот «ожесточающий эффект», который С.к. оказывает на общество, равно как и любое другое насилие; в) С.к. противоречит принципу святости человеческой жизни, лежащему в основе религиозных и светских систем гуманистической этики.
С.к. не имеет нравственной санкции. Но она не оправдывается и статистикой, которая как нельзя лучше показывает историческую несостоятельность высшей меры наказания. С.к. не поддерживается ни религиозной, а подчас и юридической нормой. И даже с финансовой точки зрения она по- своему невыгодна (в некоторых странах, как ни парадоксально, С.к. обходится дороже пожизненного заключения).
Одобрительное отношение в обществе к С.к. во многом сохраняется в силу исторической инерции, это отношение закодировано в различных формах духовной культуры, поддерживается официальной идеологией. В то же время к принципиальным противникам С.к. кроме уже упоминавшихся Ч. Диккенса, А. Камю относятся и А.Н. Радищев, и К. Маркс, иЛ.Н. Толстой, и B.C. Соловьев и многие другие. Споры о С.к. в современном обществе есть признак прогрессирующего интеллектуального и эмоционального прозрения человечества, свидетельство обоснованности надежды на полную и повсеместную отмену «законного» убийства людей.
Как специальный вопрос медицинской этики С.к. стала бурно обсуждаться с 1977 г., когда в некоторых штатах США ввели смертельную инъекцию в качестве способа исполнения смертного приговора. В 1981 г. Всемирная медицинская ассоциация приняла «Резолюцию об участии врача в смертной казни», в которой, в частности, говорится: «...участие врача в смертной казни неэтично, что не мешает врачу констатировать смерть». В принятой в 1996 г. Всемирной психиатрической ассоциацией «Мадридской декларации» также предписывается: «Ни при каких обстоятельствах психиатр не должен участвовать в легально санкционированных казнях, а также в оценке компетентности лица, приговоренного к казни».
Литература:
Когда убивает государство. М.: Прогресс, 1989;
Смертная казнь: за и против. М., 1989.
Словарь философских терминов. Научная редакция профессора В.Г. Кузнецова. М., ИНФРА-М, 2007, с. 514-516.