Естественные неотчуждаемые права

Другим принципом французского буржуазного государства [помимо «народного суверенитета»] является провозглашение буржуазно-демократических свобод, вытекающих из «естественных неотчуждаемых» прав индивида. Эта сторона политической идеологии французской буржуазии XVIII века нашла свое выражение, на ряду с другими принципами, в знаменитой Декларации прав человека и гражданина 1789 года.

«Свободы», провозглашенные в Декларации, выражают собою, самую сущность буржуазного государства, основой которого является общество, построенное на началах свободной конкуренции. Буржуазное государство должно признать своей естественной основой «независимого человека, связанного с другим человеком исключительно увами частного интереса и бессознательной естественной необходимостью» *. Буржуазное государство должно признать и провозгласить в качестве своей основы «всеобщие права человека».

ДЕКЛАРАЦИЯ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА

Архив Института Маркса — Энгельса— Ленина

Абстрактный «человек вообще», свободный от вмешательства в его жизнь государственной власти, свободно вступающий в сношения и связи с другими индивидами, — таков исходный пункт политической философии либерализма, отражающий принципы свободной конкуренции.

Ел линек в своей работе о Декларации прав человека и гражданина утверждает, что идея неотчуждаемых прав индивида не могла иметь своим источником «Общественный договор» Руссо и что французская Декларация 1789 года имеет свои исторические корни в американских декларациях XVIII века. «Не будь американских bills of rights, французы не провозгласили бы прав человека и гражданина», — говорит Еллинек.

Декларация прав, по мнению Еллинека, «хочет провести вечную грань между государством и индивидом, которую законодатель постоянно должен иметь в виду как предел, раз навсегда положенный ему «естественными, неотчуждаемыми священными правами человека». Она стремится «провести демаркационную линию между государством и индивидом», исходя из противопоставления индивида обществу. Так создается представление о «сфере субъективных прав, не зависящей от государства и подлежащей безусловному признанию о его стороны». «Общественный договор» Руссо решительно противоречит указанному кругу идей. Руссо требует полного отчуждения всех прав индивида в пользу общества.

Возражения, сделанные Еллинеку французским ученым Бутми, не смогли поколебать выводов Еллинека об англо-американских влияниях на Декларацию и о своеобразном понимании свободы индивида у Руссо, далеко не совпадающем с трактовкой свободы личности в Декларации.

Действительно, хотя Руссо и признавал теорию естественных, неотчуждаемых прав, но, исходя из веры в полное совпадение интересов индивида с интересами демократически организованного государства, он решительно отрицал необходимость каких-либо «гарантий» для индивида против организованного в государство народа.

Руссо шел дальше буржуазных либералов, для которых государство оставалось внешней границей деятельности индивида, силой, которая могла своим «вмешательством» лишь стеснить свободу индивида. Государство, в котором господствует общая воля, по мнению Руссо, не может наносить ущерба не только общему благу, но и благу каждого отдельного индивида. «Образуясь из частных лиц, которые ее составляют, — говорит Руссо, — суверенная власть не может иметь интереса, противоположного их интересу: вследствие этого она не нуждается в гарантиях по отношению к подданным: невозможно, чтобы организм захотел вредить своим членам». В связи с этим буржуазные ученые обвиняют Руссо в пособничестве деспотизму и абсолютизму власти, в установлении безграничного всемогущества государственной власти (Б. Констан), приводящего к поглощению индивида общественным целым (Жане, Гирке, Рем и др.), или обвиняют его в противоречиях (Морлей, Чичерин). Упускают из виду при этом, что для Руссо свобода и благо индивида являются высшим критерием, который определяет собою как правомерность государственного строя, так и правомерность всех актов правительства и даже действий самого суверена — народа, что Руссо считает жизнь в демократическом государстве не чем иным, как наилучшим средством реализации неотчуждаемых естественных прав индивида.

Руссо отказывается от идеи самодостаточности изолированного индивида и ждет от государства удовлетворения потребностей личности. Поэтому, оставаясь индивидуалистом и не покидая исходных позиций естественно-правовых теорий XVII—XVIII веков, Руссо, однако, выходит за пределы тех механистических представлений о взаимоотношениях индивида и государства, которые понимают свободу индивида, в первую очередь, как независимость его от государства и как гарантию против государственной власти.

Авторы Декларации прав человека и гражданина испытали, несомненно, и другие влияния. Идею неотъемлемых прав мы находим у целого ряда французских мыслителей XVIII века. Невозможно было бы отрицать также влияние, оказанное на деятелей революции английскими теориями XVII века (левеллеры, Мильтон, Локк и др.). Но и американские bills of rights играли здесь не последнюю роль, поскольку они устанавливают постоянные границы государственной власти, стремятся создать, говоря словами Еллинека, «сферу прав индивида, не зависящих от государства и неприкосновенных для него». Самая форма Декларации, во всяком случае, возникла под влиянием американского опыта.

Цитируется по изд.: Французская буржуазная революция. 1789-1794. Под ред. В.П. Волгина и Е.В. Тарле. М.-Л., 1941, с. 512-514.

Примечания

* К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. III, стр. 140—141.