Государственный совет (Соловьев, 2011)

Государственный совет сохранялся с целью умерить азарт нижней палаты 583. Его решениями должны были говорить государственная мудрость и опыт 584. В правительственных кругах на этот счет существовало такое мнение: «Для того чтобы проявить... свое действие в полной мере и с наибольшим успехом Государственный совет должен объединить в себе консервативные силы страны и, являясь сосредоточением опыта и государственного направления, иметь и соответственное этому значению его общественное признание»585. Это свело бы к минимуму случаи, когда верховной власти, рискуя собственным авторитетом, пришлось бы самой отвергать решения нижней палаты 586. По словам министра юстиции И.Г. Щегловитова и в странах Западной Европы принимались меры, чтобы верхняя палата не оказалась бы пол диктатом общественного мнения: повышался имущественный ценз, ограничивался круг лиц, которые могли быть в нее избраны, вводился особый порядок ее пополнения (часто даже наследственный) 587. В этой связи на царскосельском совещании 14 февраля 1906 г. П.Н. Дурново и А.С. Стишинский настаивали на том, чтобы большинство членов реформированного Государственного совета назначалось императором 588. «Полагаю, что верховная власть не должна лишать себя нрава уравновешивать мнения. Лишать себя права изменять образовавшееся большинство — это очень важно», — рассуждал Дурново. С этим соглашался и А.П. Игнатьев, и К.И. Пален 589. И все же большинство участников совещания возражало, считая, что должен соблюдаться численный паритет между избранными и назначенными членами верхней палаты 590.

При утверждении окончательной редакции Учреждения Государственного совета С.Ю. Витте предложил внести в него положение, согласно которому император имел право консультироваться с верхней палатой по ключевым вопросам политической жизни. Против этого восстали почти все члены комиссии Д.М. Сольского, так как Государственный совет должен был стать законодательным, а не законосовещательным учреждением. Исключение составил А.А. Половцов, который предрекал, что скоро придется вносить изменения в Основные государственные законы. В этом случае было бы очень удобно прикрыться авторитетом Государственного совета 591. 6 апреля 1906 г. на совещании но рассмотрению проекта нового Учреждения Витте и Половцов предлагали сохранить за верхней палатой ряд административных функций (например, право обсуждать правительственные меры чрезвычайного характера). Однако и здесь большинство не согласилось с премьером 592. Также Витте настаивал, чтобы вето Государственного совета преодолевалось квалифицированным большинством (в две трети) 593. В этом вопросе он встретил жесткий и практически единодушный отпор 594. «Охранительный радикализм» главы правительства не пользовался популярностью в бюрократической среде, которая ожидала, что Государственный совет органично впишется в складывавшуюся политическую систему, а не установит над ней безграничный диктат.

Речь шла о создании принципиально нового учреждения — верхней палаты представительной власти. Однако «палата лордов по-русски» должна была иметь свою специфику. Еще в 1905 г. в правительственных кругах пришли к убеждению, что членами Государственного совета прежде всего должны оставаться представители бюрократических сфер, так как именно они обладают необходимым управленческим опытом и государственной зрелостью. Дворянство же в России как таковое не самостоятельно в материальном смысле и не развито — в интеллектуальном 595.

Эта оценка вполне оправдалась. Согласно воспоминаниям В.М. Андреевского, члены Государственного совета поделились на две практически равные части. Половина совершенно уклонилась от какой-либо комиссионной деятельности, зато другая половина работала очень интенсивно 596. По подсчетам Андреевского, всего 70-75 человек, постоянно участвовавших в комиссионной деятельности, составляли работоспособное «ядро» Государственного совета 597. По преимуществу речь шла о членах по назначению 598. Их более высокий уровень по сравнению с избранными коллегами отмечали и Д.Н. Шипов 599, и Н.А. Хомяков 600, и М.М. Ковалевский. Так, последний писал: «К немалому моему прискорбию, должен сказать, что бюрократические элементы в нашем Совете по уму, талантливости, знанию и практическому опыту выигрывают по сравнению с общественными деятелями» 601.

Благодаря своему чиновному характеру, Государственный совет был весьма авторитетным экспертным сообществом в области законодательства. По мнению М.М. Ковалевского, верхняя палата как законодательная машина в техническом отношении ничем не уступала аналогичным учреждениям Западной Европы и Северной Америки: «Умелые руководители комиссий, как Романов, Манухин, Экесперре, Дмитриев, Тимирязев, а в более ранние года А.Ал. Сабуров, не говоря уже о таких осведомленных в мелочах русских законоведов, как товарищ председателя Голубев и бывшие государственные секретари профессор Сергеевский и барон Икскуль, не только умеют вести прения, но и раскрывают нередко скрытые недостатки, не сразу бросающиеся в глаза противоречия поступивших к нам законопроектов, и с общими тенденциями русского права и с теми или другими нормами, никем не отмененными. В знании законодательства и судебной практики, в частности, гражданского права и процесса, права торгового и вексельного, нельзя отказать ни бывшему сенатору Кобылинскому, ни Платонову, ни Манухину. Мы насчитываем в наших рядах таких криминалистов, как Таганцев и А.Ф. Кони. Наше земельное законодательство не представляет тайны ни для Стишинского, ни для бывшего главноуправляющего земледелием Ермолова. Русский бюджет в течение ряда лет составлял предмет, если не теоретического, то практического изучения не только графа С.Ю. Витте, но и его прежних товарищей и помощников — Коковцова, Дмитриева, Романова. Железнодорожное хозяйство хорошо известно генералу Петрову, и бывшему начальнику движения Киевского округа Немешаеву, и Экесперре» 602.

Состав Государственного совета предопределял и «социальную психологию» этого органа власти. Члены верхней палаты невольно рассматривали законопроекты с правительственной точки зрения 603. Так, 19 мая 1907 г. при обсуждении вопроса о реформе Сената П.Н. Дурново, сам сенатор с 1893 г., предсказывал дезорганизацию управления в стране, если это учреждение начнет активно вмешиваться в работу министерств 604. Н.А. Зиновьев, ссылаясь на свой сенаторский опыт, отрицал подконтрольность Сената по отношению к административным органам власти 605. 30 мая 1907 г. А.С. Стишинский со знанием дела доказывал высокий уровень юрисконсультской части Министерства юстиции, участие которой в работе Сената могло быть для него лишь полезным 606. В 1908-1910 г. при обсуждении нужд Морского министерства тон задавали его бывшие руководители и сотрудники (прежде всего А.А. Бирилев и Ф.В. Дубасов), хорошо осведомленные о положении дел в ведомстве 607. По вопросам обороноспособности страны в Государственном совете преимущественно выступали кадровые военные 608.

Как умудренным бюрократам многим членам Государственного совета претила политическая дискуссия о законопроектах, которые нуждались в правке профессионального юриста и опытного чиновника. Председатель верхней палаты М.Г. Акимов в личной беседе с А.Н. Наумовым жаловался на своих коллег, которые разрешали вопросы не в соответствии с существом дела, а в силу своих идеологических предпочтений. «Подобный образ действий господ законодателей нашей с вами верхней палаты... превращает временами само учреждение в некоторого роду "трущобу"... из которой иногда всеми силами души хочется выбраться...» В частности, он упрекал бывшего министра юстиции Манухина, который расследовал дело о беспорядках на Ленских приисках, руководствуясь соображениями гуманности, а не государственной целесообразности 609. По мнению А.А. Половцова, как раз следуя принципам бюрократического формализма, члены Государственного совета отказались учредить комиссию о торговле и промышленности. Все попытки В.И. Тимирязева убедить своих коллег оказались тщетными 610.

Причем именно в силу своего бюрократического «происхождения» члены верхней палаты с большим скепсисом относились и к действующей администрации. По словам В.И. Гурко, это было характерно для Государственного совета и в дореформенные времена: числившиеся в нем отставленные министры были далеко не объективны к действовавшим главам ведомств 611.

Традиция продолжалась. Члены верхней палаты тосковали по прежней государственной деятельности. 25 декабря 1913 г. А.Н. Шварц писал С.И. Соболевскому: «Своих товарищей по Государственному совету, потерявших административные должности и не имеющих надобности подписывать бумаги... я от души... жалею». Им приходится «во время слишком обильных у нас досугов или кататься по свету, или дни и ночи сидеть за вистом. Зеленая скука их просто гложет» 612. Весь нерастраченный азарт они пускали на критику своих сменщиков, порой весьма беспощадную. Так, например, случилось 3 августа 1915 г., когда В.Н. Коковцов предрек скорый финансовый крах России, который был подготовлен непрофессиональной деятельностью министра финансов ПЛ. Барка 613.

Избранные члены, представлявшие земства, дворянские общества, биржевые комитеты, университеты, были тесно связаны со своими корпоративными интересами, что получило фактическое оформление в законодательстве 614. «Мы тоже выборные, как и члены Государственной думы, но эти от случайных искусственных групп, а мы от наиболее культурного государственного слоя», — писал С.С. Бехтеев А. А. Бобринскому 18 марта 1908 г. 615

Конечно, Бехтеев имел в виду помещиков. Количество представителей дворянских обществ было сравнительно небольшим — 18 человек. По мнению А.Н. Наумова, это объяснялось недоброжелательным отношением Витте к дворянскому сословию, а также влиянием М.А. Стаховича, личного друга премьера, на петербургского и московского предводителей дворянства — В.В. Гудовича и П.Н. Трубецкого, которые не воспротивились такой «дискриминации» 616. Тем не менее, «дефицит» дворян компенсировался членами по назначению, многие из которых вступили в верхнюю палату с подачи Постоянного совета Объединенного дворянства 617.

Постоянный совет и объединения, близкие к нему, тщательно отбирали депутатов от дворянства. Так, в 1909 г. в Московской губернии при определении кандидатов в члены Государственного совета от дворянских обществ ключевое значение имел кружок кн. Н.С. Щербатова 618.

Для таких законодателей была характерна особая социальная психология. И.Х. Озеров вспоминал, что даже такой культурный человек, как С.С. Бехтеев, говоря о крестьянах, ограничивался тезисом, что все они лодыри и пьяницы 619.

При этом едва ли можно говорить о беспредельном могуществе Постоянного совета Объединенного дворянства в верхней палате. По словам того же Бехтеева, решения съездов уполномоченных дворянских обществ были практически неизвестны в Государственном совете, даже их участники забывали о принятых резолюциях и иногда голосовали диаметрально противоположным образом 620.

В 1907 г. в Государственном совете образовалась торгово-промышленная группа. Она ставила перед собою задачу экспертизы вносившихся законопроектов на предмет их соответствия интересам предпринимательских кругов. Причем в работе этого объединения принимали участие и депутаты Думы. Согласно изначальному замыслу, заключения торгово-промышленной группы должны были предшествовать обсуждению не только в Государственном совете, но и в нижней палате. Член Государственного совета С.М. Ротванд в интервью «Голосу Москвы» заявлял: «Мы, имея в своем составе представителей всех губерний, установим известный [по обсуждаемому вопросу)... критерий и сократим для Думы время обсуждения деталей» 621. По словам Н.С. Авдакова, работа этого объединения должна была иметь целью изменения самого курса экономической политики правительства, которое чаще всего игнорировало интересы промышленных кругов 622.

Торгово-промышленная группа входила в Группу центра 623. Впоследствии, в 1909 г., образовалась внефракционная т. н. «экономическая» группа, объединявшая представителей различных групп Государственного совета и обсуждавшая вопросы, связанные с хозяйственными интересами преимущественно землевладельцев 624. Ее деятельность оказалась недолговечной. Возродилась она лишь в 1915 г. 625

Как и в Думе, в Совете приходилось считаться с интересами представителей национальных окраин. Члены Государственного совета от Царства Польского обычно голосовали солидарно. Столь же единодушны были представители остзейских губерний. До 1910 г. они (бар. Э.Н. Деллинсгаузен, гр. В.Е. Рсйтерн и др.) принадлежали к группе А.Б. Нейгардта, однако после образования Всероссийского Национального клуба в Петербурге перешли в Группу центра 626. Для них оказались неприемлемыми высказывания публициста М.О. Меньшикова, включенного в состав старшин Клуба, одним из учредителей которого был как раз Нейгардт 627. Дисциплина остзейских немцев была их козырем в политической борьбе. А.Н. Шварц вспоминал, как в феврале 1913 г. они настояли на скрупулезном обсуждении законопроекта о начальных училищах. Когда их коллеги утомились и начали расходиться по домам, они, воспользовавшись тем, что получили больший вес на общем собрании, добились себе значительных уступок 628.

Собственно корпоративные интересы защищала и «левая группа» Государственного совета, также известная как «академическая».

В значительной мере она объединяла представителей одной корпорации — профессуру 629.

«Партийной» дифференциации членов Государственного совета способствовала дискуссия конца апреля — начала мая 1906 г. об амнистии политических преступников. Это обсуждение было тем более важно, что оно позволяло выяснить идеологические предпочтения и настроения избранных и назначенных членов верхней палаты. Раннее они терялись в догадках о политических взглядах коллег по законодательному учреждению 630.

Именно тогда сформировалась правая группа Государственного совета. У ее истоков стоял известный в Петербурге салон К.Ф. Головина, объединявший чрезвычайно широкий круг общественных деятелей, совершенно различных взглядов и занятий. Физически немощный, слепой Головин неизменно поражал всех окружающих своей неуемной энергией. Он напомнил о себе и в этот раз, сделав многое для консолидации консервативно настроенных членов Государственного совета. 23 апреля 1906 г. Головин писал члену верхней палаты Ф.Д. Самарину: «У [А.А.] Нарышкина и у меня одновременно родилась вчера мысль воспользоваться нейтральностью моего помещения, дабы собираться время от времени выборным членам Государстве иного совета для установления плана действий ввиду вопросов чрезвычайной важности с самого открытия сессии. Не доставите ли мне удовольствие приехать завтра вечером на первое такое собрание, вероятно, очень немногочисленное. Необходимо, на мой взгляд, из выборных от дворян и земства образовать консервативное ядро, к которому примкнут со временем и представители промышленности» 631. Через несколько дней у Головина прошло и второе, более многочисленное совещание членов верхней палаты, на котором обсуждались пути решения аграрного вопроса 632. Вскоре эти собрания стали регулярными 633. В мае 1906 г. Правая группа окончательно оформилась на совещаниях на квартире С.С. Гончарова 634. 2 мая у Гончарова собрались противники политической амнистии: а именно А.П. и Н.П. Игнатьевы, Н.Ф. Касаткин-Ростовский, A.А. Нарышкин, К.И. Пален, А.И. Пантелеев. А.А. Половцов, B.Э. Ромер, А.П. Струков, И.И. Шамшин и др. Заседание продолжалось до двух часов ночи 635. Следующее заседание состоялось уже 4 мая на квартире А.А. Половцова 636.

Правая группа была далека от монолитности. Так, осенью 1908 г. выборы председателя вызвали серьезные противоречия в объединении. Многие члены группы настаивали на кандидатуре А.А. Половцова. Однако П.Н. Дурново и А.С. Стишинский этому резко воспротивились. В итоге С.С. Гончаров, К.И. Пален, А.А. Половцов и др. перестали посещать собрания правых 637. Впоследствии С.С. Гончаров заявлял, что не будет ходить на заседания объединения, пока в ней председательствует Дурново638. По словам Ю.А. Икскуля, «лидерство Дурново решительно противно всякому благомыслящему и благочувствующему члену (правой. — К. С.) партии» 639.

В том же 1908 г. в правой группе Государственного совета возникли серьезные разногласия при обсуждении аграрного законодательства. Такие влиятельные члены верхней палаты, как Ф.Д. Самарин, Н.А. Хвостов и др., жестко оппонировали большинству объединения, готовому поддержать правительственный проект. При этом и среди сторонников свободного выхода крестьян из общины не было полного единодушия: многие из них (П.Н. Дурново, Д.И. Пихно, Н.Н. Сухотин и др.) не исключали возможности компромисса со своими «противниками» 640. В июне 1910 г. 30 членов группы правых в вопросе об ограничении прав иностранцев на Дальнем Востоке голосовали вопреки мнению П.Н. Дурново 641. В октябре 1911 г. требование В.И. Карпова установить некое подобие партийной дисциплины поставило правую группу на грань раскола 642. Периодически возникали серьезные противоречия между выборными и назначенными членами Государственного совета, числившимися среди правых. Они были столь существенны, что А.Н. Наумов даже предлагал избранным членам выделиться в особую земскую группу 643.

И в дальнейшем дисциплина в группе оставляла желать лучшего. Обычно на ее совещания являлось не более 30 человек 644. Характерно, что в группе даже не велись протоколы заседаний 645. По мнению А.Ф. Редигера, правая группа объединяла лиц не схожих взглядов, которая сохраняла единство только потому, что ее члены могли голосовать по своему усмотрению. Сам же Редигер признавал, что попал в группу абсолютно случайно 646. Показательно, что за 1912 г. Редигер посетил 57 заседаний Общего собрания Государственного совета, 39 заседаний Финансовой комиссии. 14 заседаний комиссии о воинской повинности, 4 заседания согласительных комиссий и лишь 5 собраний правой группы 647. В следующем, 1913 г., Редигер был на 39 заседаниях Общего собрания, 25 заседаниях Финансовой комиссии и на одном совещании группы 648.

21 апреля 1914 г. П.Н. Дурново рассылал письма членам Правой группы, в которых упрашивал их прибыть в Петербург к 5 мая и оставаться там хотя бы три недели, пока не будут решены вопросы о статусе русского языка в городском самоуправлении Царства Польского и о всесословной волости. «Каждый голос имеет значение и может решить вопрос в ту или другую сторону», — предупреждал Дурново своих коллег 649.

Проблемы правых были характерны и для других объединений Государственного совета. Этот касалось даже группы правого центра, где А.Б. Нейгардт был безусловным лидером. Причем он оказывал существенное влияние на ход выборов в верхнюю палату: следил за избирательной кампанией, давал советы, всячески поддерживал устраивавшие его кандидатуры 650. Тем не менее, в группе не было жесткой субординации. Гр. Ф.А. Уваров писал П.А. Базилевскому в октябре 1915 г., что в объединении не было партийной дисциплины и он всегда голосовал согласно его совести 651.

Еще более аморфной была группа центра. «Восьмидесятиголовый "центр", возглавляемый князем Трубецким... представлял собою чрезвычайно разнохарактерный состав, — вспоминал А.Н. Наумов. — Это были лица, не объединенные общим национальным "русским" настроением, а скорее собрание разнородных "российских" национальностей, несомненно в глубине своей стремящихся к сепаратизму, несмотря на внешние выражения лояльности. Всех их — поляков и прибалтийцев — умел вести по приблизительно одному руслу большой тактик в деле объединения и председательствования, мягкий, уступчивый и довольно беспринципный князь П.Н. Трубецкой. Он норовил законодательную работу своей группы вести в соответствии с господствовавшими в Таврическом дворце настроении» 652. По словам П.В. Дическула, в основании группы лежала не программа, а «потребность, всеми сознанная, в более близком личном ознакомлении гг. членов Совета между собой и потребность в обмене мыслями по важнейшим политическим вопросам. Сообразно с такими реальными причинами своего образования группа центра никогда не заботилась о выработке какой-либо партийной дисциплины, каковой у нее в настоящий момент в наличности не имеется» 653.

Это в полной мере проявилось уже в июне 1906 г., когда одни ее члены настаивали на скорейшей отставке правительства И.Л. Горемыкина и на формировании нового кабинета с участием общественных деятелей, а другие требовали от властей решительных действий по отношению к думскому большинству. В этой связи 21 июня 1906 г. И. Косминский писал в бюро группы: «Я полагаю, что людям таких противоположных мнений можно вместе обедать, но нельзя вместе голосовать. Если на группу взглянуть как на живой организм, то нахождение в ней совершенно противоположных начал может повести к болезни и даже смерти организации» 654.

В группе центра не любили, когда объединение сравнивали с партией. Это вызывало недоумение у Н.С. Авдакова. 12 октября 1906 г. он убеждал своих коллег: «Не понимаю, как можно членам Государственного совета бояться слово "партия". Группа центра — это и есть та партия, которая желает отделить себя от других партий, от левых крайних и кадетов, от крайних правых» 655. Едва ли это было слишком убедительным. На заседании группы центра 8 октября 1906 г.

П.П. Семенов даже восставал против избрания постоянного председателя объединения: «Мы не организация, мы собрались, чтобы обменяться мыслями, но образовывать партию в Государственном совете я считаю неудобным. Я никогда не примкну ни к какой партии и не признаю обязательств к уважаемому собранию, в котором сейчас нахожусь. Если мнение большинства Центра не будет согласовываться с моим, я останусь при своем и не стану вотировать» 656. Впоследствии, весной 1907 г., В.Ф. Дейтрих считал очевидным достоинством внутреннего распорядка группы как раз то, что он не вводил даже видимости партийной дисциплины 657. В соответствии с действовавшими правилами, члены объединения сохраняли за собой свободу голосования: они должны были лишь заблаговременно сообщить в бюро группы о своем решении 658. Этим правом они пользовались и при решении наиболее важных вопросов, например, при голосовании по смете Морского генерального штаба 659.

Отсутствие партийных «скреп» существенно влияло на ход работы Государственного совета. Сложно было говорить о наличии устойчивого большинства в верхней палате. Показательно, что в 1914 г. законопроект об учреждении волостного земства прошел в комиссии Государственного совета большинством в один голос 660. А на общем собрании 19 мая 1914 г. он был отклонен 77 голосами против 72 661.

В этих условиях особое значение приобретал председатель Государственного совета. С 1907 по 1914 гг. эту должность занимал М.Г. Акимов, близкий родственник двух министров внутренних дел - свояк А.Г. Булыгина и шурин П.Н. Дурново. Он жестко контролировал ход дискуссии, беспощадно останавливал ораторов. «Говорить в Государственном совете было очень трудно, — вспоминал И.Х. Озеров. — Акимов, председатель Государственного совета, был настоящей собакой, вмешивался даже в форму выражений и обрывал» 662. Однажды, прерывая выступление М.М. Ковалевского, Акимов так определил свои обязанности: «Я здесь поставлен волей моего государя, чтобы охранять свободу слова, но в границах, мною указанных» 663. А.Ф. Кони, шутя, называл Акимова «наш держиморда» 664. При этом в известном смысле Акимов соблюдал принцип равноправия всех членов верхней палаты, перебивая их вне зависимости от их фракционной принадлежности 665. Бессменным товарищем председателя был И.Я. Голубев, удивительно осведомленный в вопросах права и делопроизводства. Своими подсказками он нередко выручал председательствовавшего 666.

В Государственном совете существовало множество центров влияния. По сути дела, им мог быть любой из членов верхней палаты. Стремясь к достижению необходимого результата, нужно было договариваться с различными влиятельными членами верхней палаты, а не рассчитывать на партийную дисциплину. Характерно обсуждение вопроса об учреждении Самарского политехнического института в 1913 г. Категорически против выступали Н.А. Зверев и А.Н. Шварц, считая, что это приведет к созданию очередного рассадника революции. Группа правых, в силу инерции не задумывавшихся о сути дела, поддерживала точку зрения своих сочленов. А.Н. Наумову, отстаивавшему создание нового учебного заведения, пришлось переговорить с лидером правых П.Н. Дурново, председателем финансовой комиссии О.Р. Экеспарре, бывшим министром торговли и промышленности В.И. Тимирязевым, председательствовавшим на общем собрании И.Я. Голубевым. В итоге решение было принято в положительном смысле 667.

* * *

При всех отличиях верхней и нижней палаты их объединяли общие проблемы. И депутаты Думы, и члены Государственного совета не отличались высокой дисциплиной. Они часто не ходили на заседания и порой отказывались подчиняться решению фракции. Это даже в большей степени относилось к группам Государственного совета, чем к фракциям Думы. Разделение на группы членов верхней палаты было весьма условным. По этой причине в Государственном совете не было сформировано устойчивое предсказуемое большинство. В итоге для разрешения того или иного вопроса правительству приходилось искать договоренности с кем-либо из влиятельных членов высокого собрания.

* * *

«Общество в России — "людская пыль"», — повторял И.Л. Горемыкин. В известной мере это определение применимо и к Совету министров, и к Думе, и к Государственному совету. И в этих учреждениях. облеченных властью, центробежные силы превозмогали центростремительные. Правительство не было в полным смысле этого слова объединенным и в столыпинские годы. После же 1911 г. премьер стремительно утрачивал способность координировать деятельность министров, которые в меру своих амбиций проводили собственную политику. Точно также и Дума постоянно страдала от отсутствия всякой дисциплины — на пленарных заседаниях, в комиссиях, на собраниях фракции. Последние не могли контролировать своих сочленов, и им небезосновательно предрекали раскол уже с момента их основания. Одновременно с фракциями возникали и иного рода депутатские объединения: землячества, группы крестьян, священников, земцев, деятелей городского самоуправления, представителей национальных и конфессиональных групп. Правительству приходилось договариваться и с ними, впрочем, столь же мало контролирующими народных избранников, как и фракции. Еще в большей степени это было характерно для Государственного совета, группы которого объединяли лиц с очень непохожими взглядами, с разным жизненным опытом и социальным положением.

По этой причине далеко не всегда было ясно кто и с кем должен вести переговоры по поводу прохождения того или иного законопроекта. Кто должен был представлять исполнительную власть: министр или премьер? А законодательную: депутат, фракция, землячество, президиум, председатель Думы? На эти вопросы не было ответа, что по умолчанию подразумевало: все. Диалог становился многоуровневым: причем на разных «этажах» он имел свои задачи и логику.

Цитируется по изд.: Соловьев К.А. Законодательная и исполнительная власть в России: механизмы взаимодействия (1906-1914). М., 2011, с. 198-209.

Примечания

583. Библиотека РГИА. Коллекция печатных записок. № 30. Справка о составе верхних палат, а также о Государственном совете и сходных с ним учреждений. СПб., 1905. С. 25. А.П. Бородин аттестовал реформирование Государственного совета как «контрреформу», цель которой заключалась в умалении значения созываемой Думы. Подписывая Учреждение 20 февраля 1906 г., царь сознательно отступал от обещаний, данных им 17 октября 1905 г. (Бородин А.П. Реформа Государственного совета 1906 г. // Вопросы истории. 1999. № 4-5. С. 91-93).

584. Библиотека РГИА. Коллекция печатных записок. № 30. Справка о составе верхних палат, а также о Государственном совете и сходных с ним учреждений. СПб.. 1905. С. 24.

585. РГИА. Ф. 1276. Оп. 2. Д. 616. Л. 321 об. - 322.

586. Там же. Л. 325.

587. Библиотека РГИА. Коллекция печатных записок. № 32. Записка И.Г. I Цс- гловитопа 3 апреля 1913 г. С. 5-6.

588. РГИА. Ф. 1571. On. 1 Д. 36. Л. 2; Русский конституционализм: от самодержавия к конституционно-парламентской монархии. М., 2001. С. 75-76.

589. Там же. С. 76.

590. Там же. С. 76-78.

591. ГЛ РФ. Ф. 583. On. 1. Д. 69. Л. 121.

592. Библиотека РГИА. Коллекция печатных записок. № 30. Мемория совещания для рассмотрения проекта нового Учреждения Государственного совета, заседание 6 апреля 1906 г. С. 1-2.

593. Русский конституционализм... С. 88-89; Коковцов В.Н. Указ. соч. Кн. 1. С. 128-129.

594. Русский конституционализм... С. 89-94.

595. РГИА. Ф. 1276. Он. 2. Д. 616. Л. 328.

596. ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 225. Л. 42.

597. Там же. Л. 43.

598. Председатель Государственного совета М.Г. Акимов жаловался, что. в целом, лишь немногие члены верхней палаты принимали активное участие в ее работе (РГВИА. Ф. 89. On. 1. Д. 42. Л. 784 об.).

599. ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 74. Л. 68.

600. РГИА. Ф. 669. Он. 1. Д. 4. Л. 31 об.

601. Ковалевский М.М. Моя жизнь: воспоминания. М.. 2005. С. 400.

602. Там же. С. 397-398.

603. Член верхней палаты Ф.Д. Самарин отметил в записной книжке, что Государственный совет должен был решать вопросы не столько с политической, сколько с практической точки зрения. Поэтому члены этого учреждения. умудренные опытом государственной деятельности, не должны были считать своей основной задачей выражать общественное мнение, которое в итоге и формируется в результате дискуссии и в представительных учреждениях (ОР РГБ. Ф. 265. К. 123. Д. 13. Л. 13 об. - 14).

604. Государственный совет. Стенографические отчеты. Сессия II. СПб., 1907. Стб.

605. Там же. Стб. 446.

606. Там же. Стб. 505.

607. Государственный совет. Стенографические отчеты. Сессия I П. 1907-1908. СПб., 1908. Стб. 1761-1764; Там же. Сессия IV. 1908-1909. СПб., 1909. Стб. 1425: Там же. Сессия V. СПб.. 1910. Стб. 2054-2055,2071.

608. Там же. Сессия III. 1907-1908. СПб., 1908. Стб. 1800.

609. Наумов А.Н. Указ. соч. Т. 2. С. 216.

610. ГА РФ. Ф. 583. On. 1. Д. 69. Л. 133.

611. РГВИА. Ф. 232. Он. 1. Д. 217. Л. 120.

612. ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 928. Л. 1253.

613. Наумов А.Н. Указ. соч. Т. 2. С. 299.

614. Мотивация выборных членов Государственного совета порой объяснялась материальной стороной дела. В феврале 1915 г. три выборных члена верхней палаты обсуждали волновавшую их проблему: по их оценке, только что открытая сессия будет чрезвычайно недолгой, а следующая сессия — не скоро. Значит, выборные члены не получат суточные в ожидавшемся размере. Осознан масштаб надвигавшей «катастрофы», они подошли к присутствовавшему в Мариинском дворце премьеру ИЛ. Горемыкину и объяснили ему весь «трагизм» ситуации. Горемыкин не вошел в их положение, и члены Государственного совета уже подумывали об обращении в Сенат (ГА РФ. Ф. 102. Он. 265. Д. 1016. Л. 409).

615. РГАДА. Ф. 1412. Оп. 3. Д. 149. Л. 14.

616. Наумов А.Н. Указ. соч. Кн. 2. С. 74.

617. Коковцов В.Н. Указ. соч. Кн. 2. С. 7.

618. ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 394. Л. 95.

619. ОР РНБ. Ф.541.0п. 1. Д. 4. Л. 30.

620. ГА РФ. Ф. 434. On. 1. Д. 81. Л. 57 об.

621. Русская торговля и промышленность // Голос Москвы. 9 декабря 1907. №285.

622. Голос Москвы. 13 декабря 1907. № 288.

623. Наумов А.Н. Указ. соч. Т. 2. С. 147.

624. Там же. С. 152-153.

625. Там же. С. 280-281.

626. Там же. С. 147.

627. Там же. С. 184.

628. ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 919. Л. 400.

629. «Академическая группа состояла главным образом из профессоров и отличалась "академичностью", а не общегосударственной практичностью. Это была оппозиция ко всему, что шло от правительства, включая и порядок, установившийся после Манифеста 17 октября. Они мечтали о большем, имея в своем составе приверженцев левого крыла "кадетской" н даже некоторых лиц, примыкающих к социал-демократической партии» (Наумов А.Н. Указ. соч. Т. 2. С. 147-148).

630. ГА РФ. Ф. 583. On. 1. Д. 69. Л. 129-130.

631. ОР РГБ. Ф. 265. К. 186. Д. 16. Л. 6.

632. Там же. Л. 4.

633. Там же. Л. 14.

634. Львов Л. Треповская партия // Новая жизнь. 16 мая 1906. № 446; Там же // 21 мая 1906. №451.

635. ГА РФ. Ф. 583. On. 1. Д. 69. Л. 130.

636. Там же. Л. 131.

637. В верхней палате // Речь. 2 ноября 1908. № 265.

638. По мнению же А.Н. Наумова, разногласия, существовавшие в группе, в значительной мере снимались деловым тоном обсуждения законопроектов, который вносил председательствовавший П.Н. Дурново (Наумов А.Н. Указ. соч. Т. 2. С. 152).

639. ГА РФ. Ф. 583. On. 1. Д. 69. Л. 207.

640. ОР РГБ ф 265. К. 206. Д. 6. Л. 80.84.

641. Речь. 19 июня 1910. № 165.

642. Речь. 27 октября 1911. № 295.

643. Наумов А.Н. Указ. соч. Т. 2. С. 152.

644. Львов Л. К отставке П.А. Столыпина // Речь. 9 марта 1911. № 66.

645. Падение карского режима... Л.; М., 1925. Т. 2. С. 427.

646. Редигер А.Ф. История моей жизни: воспоминания военного министра. М., 1999. Т. 2. С. 284.

647. Там же. С. 351.

648. Там же. С. 357.

649. ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 986. Л. 572.

650. Там же. Д. 1028. Л. 1132.

651. Там же. Д. 1035. Л. 1765 об.

652. Наумов А.Н. Указ. соч. Т. 2. С. 148.

653. ГА РФ. Ф. 1178. On. 1. Д. 2. Л. 20.

654. Там же. Д. 40. Л. 19 об.

655. Там же. Д. 4. Л. 50 об.

656. Там же. Л. 52

657. Там же. Д. 2. Л. 10.

658. Там же. Л. 4.

659. Там же. Д. 14. Л. 7.

660. Государственный совет. Стенографические отчеты. Сессия IX. 1913-1914. СПб., 1914. Стб. 2298.

661. Там же. Стб. 2394.

662. ОР РНБ. Ф. 541. Д. 4. Л. 8; Мемуары профессора И.Х. Озерова // Вопросы истории. 1997. № 1. С. 91.

663. Ковалевский М.М. Моя жизнь: воспоминания. М., 2005. С. 395.

664. Там же. С. 396.

665. Там же. С. 397.

666. Наумов А.Н. Указ. соч. Т. 2. С. 165.

667. Там же. С. 254-256.