Ересь (Рассел, 2001)

Во второй половине XIII века народное недовольство, вызванное ростом населения и сдвигами в социальной структуре общества, продолжало служить благоприятной почвой для развития ересей; впрочем, здесь нельзя не отметить, что реверсия этих тенденций в следующем столетии в результате эпидемии чумы и голода породит еще большие неурядицы. Мы не склонны считать XIII век временем «средневекового синтеза» или «величайшим из столетий», каковым провозгласили его благочестивые католики, но мы также далеки от того, чтобы вслед за рационалистами называть его «веком полнейшего невежества». Разумнее всего будет просто констатировать, что XIII веке был веком больших сомнений и напряженности 6. Эта напряженность часто выливалась в уродливые, небывало жестокие народные движения. Крестовые походы на альбигойцев и мусульман обернулись разграблением Константинополя и преследованием евреев. Примером самоотверженного подвижничества лучших сынов христианства может служить невероятное путешествие Св. Франциска в Египет в надежде обратить в христианскую веру султана.

У рядовых христиан религиозное рвение нередко принимало пугающие формы. Одним из первых провозвестников народного протеста был поход «пастухов» в 1251 г. (он был повторен в 1320 г.), когда доведенные до отчаяния тяжелой жизнью крестьяне и городские рабочие прошли по Франции, грабя и разоряя все на своем пути.

Но еще более гротескную форму протеста представляло так называемое движение плясунов. Хотя наивысшего размаха это движение достигло после бедствий XIV века, оно зачиналось в начале XIII века. В 1237 г. сотни детей, прыгая и танцуя, двинулась из Эрфурта в Армштадт, и многие из них погибли по пути 7. Дансомания приобретала угрожающие размеры. К концу XIII в. в искусстве и литературе начала набирать популярность пляска смерти — тема, которая вместе с грозным me mento mori достигнет апогея в XV веке. Если поначалу danse macabre (зловещая пляска) мыслилась как пляска мертвецов, то вскоре она стала пляской живых людей, напоминанием о близости смерти и тщете земной жизни. Типичный сюжет о danse macabre рассказывает о том, как в разгар веселья появляется призрак и танцующие замирают в скорбном ожидании, не ведая, кого он заберет на этот раз. В значительной степени пляска смерти была литературно-художественным вымыслом, призванным нести назидание людям 8.

Ритуальное самобичевание, напротив, представляло совершенно реальное явление. Движение флагеллантов возникло в 1260 г. в Перудже — к этому времени, как мы увидим позже, в народе, возбужденном пророчествами Иоахима Флорского, стали появляться ожидания, связанные с наступлением тысячелетнего царства Христа. В 1261 г. движение проникло в Германию и затем распространилось по многим странам Европы. До середины XIV века выступления флагеллантов имели спорадический характер, но охватившая Европу в 1347—1349 гг. эпидемия чумы дала новый толчок покаянным настроениям и вызвала настоящий взрыв флагеллантизма; то затихая, то вновь набирая силу, покаянные движения просуществовали до конца XV века. В тяжелые времена флагелланты, возвещая наступление конца света и обещая спасение тем, кто присоединится к ним в самоистязании, приобретали множество последователей. Одетые в белые рубахи с красным крестом на груди и на спине, флагелланты ходили по городам и селениям. Выйдя к церкви на центральной площади, они выстраивались в круг и обнажались по пояс. Каждый, когда наступал его черед, укладывался на землю, кладя голову на ступни стоявшего перед ним единомышленника, а другой хлестал его плетью, тогда как остальные распевали гимны и молитвы. Затем каждый бичевал себя хлыстом с железными крючьями до тех пор, пока не падал на землю, истекая кровью. Ритуальное самоистязание совершалось два раза на дню и один раз ночью. Этот истерический фанатизм распалял в наблюдателях неистовую, жестокую набожность, и многие из толпы примыкали к флагеллантам.

Обуздать безумцев оказалось непросто: когда духовенство пыталось положить конец этим эксцессам, флагелланты и их последователи устраивали антиклерикальные бунты — они сжигали церкви, оскверняли святыни, убивали священников и всех стоявших на стороне церкви; но самым жестоким образом они расправлялись с евреями. Движения религиозных фанатиков, так же, как распространение мистических настроений среди ортодоксов и рост числа еретических сект, являлись свидетельством неприятия растущей институционализации церкви, которая, обладая огромной властью, оказывалась неспособной защитить людей от голода, болезней и прочих бед 9.

XIII век привел катарскую и вальденскую ереси; в 1233 г. инквизитор Конрад Марбургский уже обвинял вальденсов в том, что они участвуют в оргиях, подобных тем, что устраивали катары 10. Однако наиболее важные ереси XIII— XIV веков, важные в силу своей новизны и довольно широкого распространения,— это ереси антиномистского толка 11.

Крупные антиноминистские течения позднего средневековья незаметно зарождались в XIII в. в лекционных залах Парижского университета. Здесь ученый Амальрик Венский (ум. 1206) под влиянием сочинений Иоанна Скота Эриугены преподавал студентам интеллектуально рафинированный пантеизм, который в кратком выражении звучал как «Бог во всем и все есть Бог»*. Приблизительно в 1190 г. итальянский монах Иоахим Флорский сформулировал теорию, постулирующую три эры земной жизни — эру Отца, эру Сына и эру Святого Духа. Наступление последней эры, согласно его пророчествам, должно произойти в 1260 г., когда дух Иисуса Христа снова преосуществится на нашей земле, явившись каждому человеку. В первую эру на земле владычествовал закон, вторая была царством веры, но с наступлением новой эры на земле установится царство Божие. Поскольку люди изменятся, когда обретут Бога, им не нужны будут ни законы, ни правительства, ни церковь; они не будут испытывать даже потребности в пище, ибо их души избавятся от оков плоти. Узривши лик Божий, человек возрадуется, и радости этой не будет конца.

Пантеизм Амальрика, вкупе с обнадеживающими пророчествами Иоахима, в 1205—1230 гг. породил учение амальрикан — последние, в отличие от учителя, были в большинстве своем неграмотными людьми. Если Бог во всем, рассуждали амальрикане, значит, я — Бог и, как Бог, я безгрешен. Я поступаю неправедно только если забываю о том, что я Бог. Амальрикане приблизили срок наступления третьей эры, обозначив ее начало 1210 годом, — вероятно, для того чтобы гарантировать себе кусочек благоденствия. К этому сроку, утверждали они, все живущие на земле люди примут их учение и примкнут к их секте, вне которой невозможно спасение.

Наряду с движениями иоахимитов и амальрикан образовались апостольские секты, которые, так же, как вальденсы, исповедовали принцип внутренней правоты. Тяга к общинной религиозной жизни, приведшая к созданию нищенствующих монашеских орденов с их строгими уставами и духом братства, захватила и женщин. Многие женщины поступали в монастыри, но некоторым монастырская жизнь казалась слишком суровой, другим — чересчур дорогой (во многих монастырях от новичка требовали взноса). Некоторые малоимущие женщины, особенно горожанки, вступали в мирские союзы бегинок, где религиозные принципы не были столь жесткими, как в монашеских орденах, и где они зарабатывали себе на жизнь ткачеством и иными работами для суконных мастерских. Бедность в сочетании с ненавистью к богатым, особенно к работодателям, рождала в среде бегинок тот же идеал евангельской нищеты, который проповедовали Св. Франциск и Вальдо. Тем временем внутри самого ордена францисканцев выделилась партия фратичелли, или «братьев Свободного Духа»; недовольные царившей в ордене свободой нравов, они возбуждали в монашестве стремление к бедной жизни и с апостольским воодушевлением разоблачали церковь, которая, как они считали, не выполняет взятые на себя священные обязательства. Это противостояние привело к тому, что к концу XIII века некоторые бегинки, бегарды и фратичелли примкнули к еретическим сектам (как правило, антиноминистского толка).

Все вышеназванные движения объединяла ненависть к богатству и могуществу власть придержащих. В наше время протестующие обычно стремятся отхватить свой кусок пирога, но в Средние века протестные движения — как еретические, так и те, что существовали в рамках церковного учения,— исходили из совершенно иной позиции: Священное писание и Деяния Апостолов, говорили они, учат, что нельзя одновременно служить Богу и Маммоне и что богач не может рассчитывать на спасение. Исходя из этого, они не стремились к богатству, а напротив, призывали всех к нищете.

Где-то с 1210 г. в Германии, Нидерландах и Италии объявились новые еретики. В Германии они назывались «Братьями Свободного Духа», в Италии основали секту Свободы Духа. В отличие от катаров, они не имели своей доктрины, однако, исповедуя популярные в народе идеи, почерпнутые из учения Иоахима, амальриканского пантеизма и проповедей евангельской нищеты, они являли собой некую совокупность еретиков, которая просуществовала до XV века включительно.

Названные традиции объединяла концепция внутренней правоты. Мистики и стремившиеся к переустройству церкви апостольские братья утверждали, что когда Божья благодать вольется в души всех людей и осветит их внутренним светом, человечеству станут не нужны законы, правительства и церковь. Иоахимиты считали, что с наступлением третьей эры Бог заполнит собой души людей и человек станет духовным существом. Амальрикане настаивали на том, что каждый человек уже есть Бог. Братья Свободного Духа брали любую понравившуюся им преамбулу, но были едины в выводах, утверждая, что Святой дух, или дух Христа, осуществлен в них. Если Бог во всем и все есть Бог, значит, зла нет. Дурное, как и благое, исходит от Бога и являет собой Бога. Поскольку каждый человек есть Бог, людям не нужны законы. Священники, богословы и юристы читают истину по бумаге, но мы видим ее внутренним оком. Аюбострастие, корыстолюбие и прочие позывы, которые принято считать греховными, должно удовлетворять сразу, как только они возникают, ибо они исходят от Бога.

Грех подавлять эти чувства, ибо, подавляя их, человек подавляет в себе Христа. При всей архаичности формулировок мысль, стоящая за ними, вовсе не кажется странной сегодня, когда многие снова пытаются провести идею, что человек в своем поведении должен руководствоваться только чувствами.

Братья Свободного Духа любопытным образом трансформировали обычаи катаров. В их общинах аскетичный образ жизни предписывалось вести только неофитам; посвященные же, будучи «мужами свободы» равными Богу, могли делать все что угодно, так как были безгрешны. По признанию одного из Братьев, они не видели греха в кровосмесительных соитиях, которые нередко совершались на главном престоле, или в гомосексуальных сношениях. Они считали также, что совокупление с Братом позволяет женщине снова стать девственницей. По слухам, во время оргии святейший из Братьев должен был совокупиться с женщиной последним, дабы увенчать групповое развлечение восстановлением ее девственности 12.

В сообщении 1325 г., рассказывающем о собрании кельнских Братьев, мы находим множество деталей, в том числе упоминание об оргии, объединяющих эти собрания с шабашем ведьм 13.

Движение апостоликов в Италии **, хотя и тяготело к реформистской традиции, в отличие от движения Братьев, было пронизано тем же антиноминистским духом. Основателем движения считается Герард Сегарелли, который в 1260 г. объявил предуказанное Иоахимом Флорским наступление царства Духа на земле. После смерти Сегарелли секту возглавил брат Дольчино. Считая себя носителями Святого Духа, апостолы утверждали, что они безгрешны и потому могут не подчиняться законам. Прелюбодеяние и прочие прегрешения не только не считались грехом, но напротив, заслуживали поощрения, если совершались во имя любви; опять же ухо современного человека улавливает в этой идее знакомые черты. Во главе другой секты, возникшей в Милане в 1271 г., стояла пророчица Гульиельма, называвшая себя воплощением Святого Духа.

Согласно источникам, жрецы культа Люцифера, которые начали появляться в Германии с 1271 г., и адамиты в Богемии в XIV—XV веках тоже устраивали оргии в пещерах, где дозволялось делать все, что было недозволено на земле. Отталкиваясь от идеи, что все есть Бог, люцифериане провозглашали Богом дьявола. По их убеждению, дьявол, несправедливо изгнанный с небес, обретается на земле, но рано или поздно будет восстановлен в небесных правах, и поэтому люди должны поклоняться ему.

Все эти ереси внесли несомненный вклад в формирование ведовского культа. Подобно тому как катары способствовали развитию ведовства, превознося могущество дьявола, антиномистские ереси, провозглашая дозволительность любых прегрешений и объявляя Сатану Богом, служили обоснованием бунтовских настроений, половой распущенности и сатанизма. Ритуалы люцифериан, адамитов и некоторых Братьев Свободного Духа столь тесно смыкаются с классическими описаниями ведьм, что будет справедливо сказать, что еретики не только содействовали развитию ведовства, но в каком-то смысле сами являлись ведьмами и ведунами.

Цитируется по изд.: Рассел Д.Б. Колдовство и ведьмы в средние века. СПб., 2001, с. 179-186.

Примечания

* Отличный от арабо-аристотелевского пантеизма его современника Давида Динанского, не оказавшего большого влияния на ереси.— Прим. автора.

** Их также называли лже-апостолами или дольчинистами. Салимбен в своей «Хронике» (MGH SS, XXXII, 255) презрительно замечает: «Они именуют себя апостолами. Но они не апостолы, а синагога (synagoga) Сатаны». — Прим. автора.

6. Брук, ее. 115-131, указывает на то, что zwivel играет центральную роль в Парсифале Вольфрама фон Эшенбаха и во многих других памятниках средневековой мысли.

7. Fredericq, De Secten der Geeselaars. Это движение отражено в более гротескных плясках смерти, проникших в искусство и литературу Средневековья. См. Hecker, с. 153, о случае в Эрфурте. Большой всплеск движения плясунов произошел в 1374 г. Похоже, некоторые истории об этом движении являются скорее моралистическими примерами, чем реальными фактами. В Утрехте в 1278 г. (Hecker, с. 153), по некоторым свидетельствам, 200 плясунов танцевали на мосту через Мозель, пока он не обрушился и все они не утонули; однако этот рассказ напоминает знаменитый случай, произошедший с плясунами в Кольбиге (Hecker, ее. 153—154), когда в 1021 г. они, не обращая внимания на мольбы священника прекратить буйства, были принуждены сверхъестественными силами продолжать свои танцы без остановки в течение целого года.

8. «Танец — это вид проповеди», говорит Кларк (Clark), с. 94. О пляске см. Clark, Rosenfeld и Stege meier.

9. О флагеллантах см. Leff, Heresy in the Later Middle Ages, II, 485—493; Fredericq, Geschiedenis der Inquisitie, II, 61—78; Norman Cohn, The Pursuit of the Millenium (London, 1957), cc. 124-148. J. M. Feams в настоящее время работает над книгой на аналогичную тему.

10. Borst, cc. 128—142; Wakefield and Evans, cc. 265—446; Joseph Hansen, Zauberwahn, с 233.

11. Grundmann, Relighse Bewegungen, c. 319—438; Grundmann, Ketzergeschichte, cc. 41—58; Wakefield and Evans, cc. 259—263, 406, 411; Leff, Heresy in the Later Middle Ages, 1,167-258, 308-410; Cohn, cc. 149—194; Friess, cc. 209—272; Antonoi de Stefano, «Intomo alle origini e alia natura della 'secta spiritus libertatis'», Archivum Romanicum, vol. XI (1927); Decima L. Douie, The Nature and the Effect of the Heresy of Fraticelli (Manchester, 1932); McDonnell; Russell, Medieval Religious Dissent, cc. 86—91; Erbstosser и Werner. Норман Кон (ее. 186—187) отмечает, что мистицизм был сам связан с антиномизмом в своей направленности на внутреннее оправдание. Великий ренский мистик Генрих Сузо сам присоединился к ереси Свободного Духа.

12. Сходные признания Иоганна Хартманна и Конрада Каннлера обсуждаются Эрнстом Вернером в Buttner and Werner, cc. 109—110.

13. Кон, с. 190. Норман Кон больше не доверяет источнику, из которого взят этот материал.