Сэнгоку даймё как «государь» удела (Стрельцов, 2021)
Сэнгоку даймё не был лишь сюзереном, которому повиновались вассалы и служилые люди. Он выступал в качестве носителя высшей публичной власти в своем княжестве. Полномочия даймё как верховного судьи, законодателя, распорядителя земельного фонда были гораздо шире компетенции утверждавшегося бакуфу военного наместника. Наконец, сэнгоку даймё в отличие от сюго проводили независимую внешнюю политику, по своему желанию вели войны и заключали перемирия, договариваясь о разграничении владений с соседями.
Даймё правил уделом, опираясь на сравнительно небольшой административный аппарат, посты в котором были распределены между его потомственными служилыми людьми. При этом в ряде уделов названия многих должностей восходили к Камакурскому сёгунату и Муромати бакуфу: например — хёдзёсю — группа могущественных и наиболее близких к даймё вассалов, составлявших совет при его особе.
Многие даймё напрямую устанавливали связи с крестьянскими обшинами, минуя вассалов-землевладельцев. В княжествах Гоходзё и Имагава законодательно признавалось право крестьян обращаться к даймё с иском против своего господина. Даймё Имагава и Такэда запрещали вассалам конфисковывать земельный надел крестьянина до тех пор, пока он исправно уплачивал нэнгу и исполнял иные повинности в их пользу. Для даймё крестьяне в определенной степени были не просто частно-зависимыми земледельцами, но подданными. Вместе с тем вмешательство даймё в отношения землевладельцев и крестьян можно рассматривать и как проявление политики по ограничению автономии вассалов от княжеской власти. Однако такое вмешательство было неполным, и его степень варьировалась от одного княжества к другому. На своих землях вассалы сохраняли значительную автономию.
Распад системы сёэн после смуты годов Онин-Буммэй достиг своего апогея. Земли и административные посты сёэн повсеместно переходили под контроль даймё и провинциальных воинов. Столичные патроны и владельцы сёэн не были в состоянии собрать нэнгу с тех земель, которые еще им принадлежали. Их управляющие не могли заставить крестьян исполнять повинности, а иногда сговаривались с ними для уклонения от выплаты нэнгу. По требованию собственников сёэн бакуфу направляло приказы о выплате оброка, которые нередко игнорировались.
На фоне упадка старой вотчинной системы крестьянские общины (со) по-прежнему пользовались широкой автономией, которой они добились в период Муромати.
Общины не были внутренне однородными. К деревенской верхушке принадлежали деревенские самураи (дзидзамураи), богатые крестьяне (мёсю, дого), нередко поступавшие на службу к князю и его вассалам. Вся крестьянская община платила нэнгу и другие поборы землевладельцу, а также подати даймё. Вместе с тем мёсю и мелкие самураи, проживавшие в деревне, взимали с крестьян в свою пользу ренту кадзиси токубун. Исторически кадзиси токубун появилась в результате подъема производительных сил японской деревни в XIV-XV веках. Нэнгу за это время существенно не изменился, появившиеся излишки сельскохозяйственных продуктов стали присваиваться зажиточными мёсю и дзидзамураями. Сэнгоку даймё использовали самоуправляющуюся крестьянскую общину для взимания податей и обеспечения правопорядка на местах.
Основными формами социальной борьбы было бегство отдельных крестьян или уход целых общин со своей территории. Крестьяне также отказывались платить годовой оброк (нэнгу) или княжеские подати, оказывали сопротивление сборщикам налоговых недоимок.
Земли в княжестве делились на домен даймё (важнейшие городские поселения, рудники, владения, конфискованные у изменников и преступников, родовые вотчины даймё) и земли вассалов, провинциальных храмов и святилищ. Крестьяне из домена вносили годовой оброк в казну даймё, а из «частных» владений — вассалам или храмам. Кроме того, все крестьянские общины платили даймё подати: тансэн (с заливных рисовых полей) и мунабэцусэн (с каждого дома). Общинники по княжеской воле также обязаны были исполнять трудовую повинность, прежде всего при строительстве и ремонте крепостей, доставлять провиант в замки и в армию. Они должны были периодически сопровождать своих господ во время военного похода в качестве вспомогательной рабочей силы. Бежавших от податного гнета крестьян законы даймё предписывали возвращать на прежнее место жительства. Во время войн деревни нередко подвергались жесткому разграблению, а попавшие в плен жители продавались в рабство.
Многие даймё стремились к более полному учету земельного фонда княжества, проводя обмеры земли, кэнти, и составляя кадастры. В этом отношении они были предшественниками Тоётоми Хидэёси, который в масштабе всей Японии провел тщательную регистрацию земельных угодий. Однако сэнгоку даймё не прибегали к систематическому учету всей земли всего своего княжества, ограничиваясь отдельными областями и вновь завоеванными территориями. В уделе Гоходзё кэнти осуществлялись с 1506 г., при смене главы клана Гоходзё проводились новые обмеры земли в сравнительно обширных районах.
Тоётоми Хидэёси и по его приказу даймё направляли во все области страны специальных эмиссаров для измерения площади и доходности земельных угодий. Сэнгоку даймё, за исключением дома Гоходзё, лишь в редких случаях (например, при решении тяжбы или получив донесение о сокрытии земельных излишков) посылали своих должностных лиц на места для осуществления землемерных работ. Они полагались на сведения, поступавшие от вассалов, как правило, их не проверяя. Доходность земли оценивалась сэнгоку даймё как в денежном эквиваленте (система кандака), так и в коку риса (1 коку = 180 л), а при Хидэёси только в коку риса (для любых типов сельскохозяйственных угодий). На основе данных из земельных кадастров даймё определял объем военной и других повинностей своих вассалов, а также объем «удельно-государственных налогов», которыми облагались крестьянские деревни.
Некоторые сэнгоку даймё упорядочивали судебно-административную систему уделов, издавая законодательные уложения: «Имагава канамокуроку» («Перечень [законов] дома Имагава, [записанных] каной», 1526 г.); «Дзинкайсю» («Собрание множества соринок», клан Датэ, 1536 г.); «Коею хатто-но сидай» («Законы провинции Каи», дом Такэда, 1547-1554 гг.) и др. Содержание этих кодексов различно. Так, в «Имагава канамокуроку» даймё возвышался над вассалами, создавая для них предписания и законы, а в «Роккаку-си сикимоку» («Свод законов клана Роккаку», 1567 г.) княжеская власть серьезно ограничивалась; этот свод был, по сути, договором, содержавшим взаимные обязательства даймё и его служилых людей. Законодательные уложения сэнгоку даймё включали в себя описание судебных процедур, уголовного правосудия, принципы экономической политики, что относится к компетенции публичной власти, стоящей над интересами отдельных социальных групп.
Наконец, в законодательных уложениях и отдельных указах даймё заявляли о своей исключительной власти над всеми жителями своего княжества безотносительно их сословного положения, стремясь поставить под надзор все их связи с «внешним» по отношению к уделу миром. Так, декларировался запрет на заключение брачных связей и обмен без санкции даймё посланиями с жителями других провинций.
Во внутренней политике даймё стремились ограничить административные и налоговые иммунитеты, распространенные в предшествующий период (право фуню). Подобные привилегии ранее получали от сёгуната военные дома, храмы и святилища. Владельцы земель, имевших статус фуню, полностью или частично освобождались от уплаты податей и не допускали в свои вотчины слуг сюго для розыска преступников.
В целом даймё выступали гарантами «религиозного мира» внутри княжества. В законодательных сводах даймё запрещались споры о вероучении между буддийскими школами. Очевидно, что этот запрет был призван предотвратить конфликты и столкновения между различными школами и направлениями буддизма, которые неоднократно происходили в период «воюющих провинций». Сэнгоку даймё считали благосклонность синтоистских божеств, будд и бодхисаттв залогом успеха в войне, процветания княжества. Чтобы ее снискать, святилищам и храмам передавались щедрые пожертвования и обширные земельные угодья. Вместе с тем воины даймё могли подвергнуть храмы во враждебных уделах разграблению.
Цитируется по изд.: История Японии. Под ред. Д.В. Стрельцова. М., 2021, с. 162-165.