Ранний антисемитизм (Аренд, 1996)

Очевидное, хотя и часто забываемое правило заключается в том, что антиеврейские настроения приобретают политическое значение, только если они выступают в сочетании с каким-либо крупным политическим вопросом или если групповые интересы евреев вступают в открытый конфликт с такими же интересами главенствующего класса в обществе. У современного антисемитизма, каким мы знаем его по опыту центрально-европейских и западноевропейских стран, были скорее политические, нежели экономические, причины, а в Польше и в Румынии яростную классовую ненависть к евреям породили сложные классовые отношения. В последних двух странах, в силу неспособности

[67]

правительств решить земельный вопрос и создать в национальном государстве минимум равенства посредством освобождения крестьян, феодальная аристократия сумела не только сохранить свое политическое господство, но и воспрепятствовать возвышению нормального среднего класса. Евреи в этих странах, сильные лишь числом, но слабые во всех других отношениях, на уровне видимости выполняли некоторые функции среднего класса, так как были по преимуществу лавочниками и торговцами и как группа располагались между крупными землевладельцами и классами, лишенными собственности. Мелкие собственники могут существовать как в условиях феодальной, так и в условиях капиталистической экономики. Евреи здесь, как и в других местах, не могли или не желали двигаться в направлении промышленного капиталистического развития, так что практическим результатом их деятельности было не создание системы производства, а организация громоздкой малоэффективной сферы потребления. Деятельность евреев была препятствием на пути нормального капиталистического развития по[1]стольку, поскольку казалось, что они были единственными, от кого можно было ожидать экономического прогресса, в то время как в действительности они были не способны соответствовать таким ожиданиям. Интересы евреев воспринимались как нечто ведущее к конфликту с теми сегментами населения, из которых в нормальных условиях мог бы развиться средний класс. Правительства со своей стороны пытались без особого энтузиазма поощрить средний класс, не ликвидируя при этом дворянство и крупное землевладение. Всерьез они предприняли попытку лишь покончить В экономическом плане с евреями. Сделано это было отчасти ради уступки общественному мнению, отчасти потому, что евреи действительно оставались частью старого феодального порядка. В течение столетий они выступали как посредники между дворянством и крестьянством, сейчас они образовывали средний класс, но не выполняли его продуктивных функций и действительно являлись одним из препятствий на пути индустриализации и капитализации 23.

Эти восточноевропейские условия, хотя они и составляли суть жизненных проблем еврейских масс, не имеют особого значения в нашем кон[1]тексте. Их политическая значимость ограничивалась ареалом отсталых стран, где общераспространенность ненависти к евреям делала практически бесцельными любые попытки использовать ее в качестве средства достижения специфических целей.

Антисемитизм впервые вспыхнул в Пруссии непосредственно после нанесенного в 1807 г. Наполеоном поражения, когда «реформаторы»

________

23. Эти условия кратко и без предубеждений обсуждает Джеймс Паркес в главах 4 и 7 своего труда: Parkes J. W. The emergence о! the jewish problem, 1878-1939. 1946.

[68]

изменили политическую структуру таким образом, что дворянство ли[1]шилось своих привилегий, а средние классы выиграли свободу для своего развития. Эта реформа, эта «революция сверху», преобразовала полуфеодальную структуру прусского просвещенного деспотизма в более

или менее современное национальное государство, последним шагом развития которого стало образование Германской империи в 1871 г.

Несмотря на то что большинство берлинских банкиров того времени были евреями, прусские реформаторы не потребовали от них сколько-нибудь значительной финансовой помощи. Откровенные симпатии со стороны прусских реформаторов, их приверженность делу эмансипации евреев были следствием новых условий: равенства всех граждан, упразднения привилегий и введения свободной торговли. Реформаторы не были заинтересованы в сохранении евреев как евреев в каких-то специальных целях. Их ответ на рассуждения о том, что в условиях равенства «евреи могут перестать существовать», непременно был бы следующим: «Ну и пусть. Какое это имеет значение для правительства, которое желает лишь, чтобы они стали хорошими гражданами?» 24 Эмансипация к тому же относительно мало затронула евреев, поскольку Пруссия только что утратила восточные провинции с их многочисленным и бедным еврейским населением. Указ об эмансипации 1812 г. коснулся только тех групп состоятельных и преуспевающих евреев, которые уже и так были наделены большинством гражданских прав и которые могли многое потерять в своем общественном статусе вследствие всеобщего упразднения привилегий. Для этих групп эмансипация означала немногим больше, чем общее юридическое подтверждение status quo.

Однако симпатии прусских реформаторов к евреям были не только логическим следствием их общих политических устремлений. Когда почти десятилетие спустя и в разгар поднимающегося антисемитизма Вильгельм фон Гумбольдт заявил: «Я в действительности люблю евреев , только en masse' , en detai! я скорее избегаю их» 25, то этим он, разумеется, противопоставил себя преобладающей моде, в соответствии с которой благоприятственно относились к отдельным евреям и презирали еврейский народ. Как подлинный демократ, он стремился освободить угнетенный народ, а не наделять привилегиями отдельных индивидов. При этом такие воззрения были в духе традиции старых прусских правительственных чиновников, чьи последовательные устремления на протяжении всего XVIII столетия к тому, чтобы обеспечить евреям лучшие условия существования и получения образования, неод-

__________

24. Dohm С. W. Uber die biirgerliche Verbesserung der Juden. В.; Stettin, 1781. Bd. 1. S. 174.

25. Wilhelm und Caroline von Humboldt in ihren Briefen. В., 1900. Bd. 5. S. 236.

[69]

нократно отмечались. Поддержка с их стороны была связана не только с экономическими или государственными соображениями, но и с естественной симпатией к единственной социальной группе, которая одновременно находилась и вне тела общества, и в сфере государства, хотя и по совершенно различным причинам. Создание гражданской службы, лояльной по отношению к государству и не зависимой от изменений в сфере управления, порвавшей к тому же свои классовые связи, было одним из выдающихся достижений старого прусского государства. Эти чиновники играли решающую роль в Пруссии XVIII века. Они были действительными предшественниками реформаторов. Они оставались ста[1]новым хребтом государственной машины в течение всего XIX столетия, хотя и уступили после Венского конгресса значительную часть своего влияния аристократии 26.

В отношении реформаторов и особенно в указе об эмансипации 1812 г. весьма любопытным образом проявились особые интересы государства, связанные с евреями. Прежнее открытое признание их полезности именно как евреев (Фридрих II Прусский, узнав о возможном массовом обращении иудеев в христианство, воскликнул: «Я надеюсь, что они не проделают такую дьявольскую штуку!») 27 исчезло. Эмансипация была дарована во имя определенного принципа, и всякая ссылка на особые услуги евреев в соответствии с духом времени была бы воспринята как святотатство. Специфические условия, которые привели к эмансипации, хотя они и были известны всем, кто имел к этому отношение, сейчас не упоминались, как если бы они были большим и ужасающим секретом. Сам указ, со своей стороны, воспринимался как последнее и в известном смысле самое блестящее достижение при переходе от феодального государства к национальному государству и обществу, в котором отныне не будет каких-либо особых привилегий.

К числу естественных резких реакций со стороны аристократии – класса, наиболее пострадавшего в результате этого процесса, следует отнести стремительный и неожиданный всплеск антисемитизма. Людвиг фон дер Марвиц, наиболее активный выразитель ее мнений (весьма заметный среди создателей консервативной идеологии), представил правительству пространную петицию, в которой заявлял, что евреи теперь будут единственной группой людей, пользующихся особыми пре-

_________

26. Превосходное описание этих служителей общества, которые в различных странах, по существу, не отличались друг от друга, дано в работе Генри Пайренна (Pirenne Н. А history of Еuгоре from the Invasions to the XVI century. L., 1939. Р. 361-362): «Они были лишены классовых предрассудков и враждебны по отношению к привилегиям крупной знати, которая презирала их ... Через них говорил не король, а анонимная монархия, превосходящая всех, всех подчиняющая своей власти».

27. См.: Kleines Jahrbuch des Ntitzlichen und Angenehmen fiir Israeliten, 1847.

[70]

имуществами, и говорил о «превращении старой, вызывающей благоговение Прусской монархии в новое-вздорно-никчемное иудо-государство». Политическая атака сопровождалась социальным бойкотом, который буквально за ночь изменил облик берлинского общества. Ведь ари[1]стократы были одними из первых, кто установил дружеские социальные отношения с евреями и сделал в начале века знаменитыми те салоны, где хозяйками были еврейки и где в течение короткого периода собиралось действительно смешанное общество. В известной мере та[1]кое отсутствие предрассудков было на самом деле результатом услуг, предоставлявшихся еврейскими ростовщиками, которых в течение столетий отстраняли от всех крупных деловых сделок и для которых единственная возможность вести дела заключалась в предоставлении экономически непродуктивных и незначительных, но важных в социальном отношении займов людям, тяготевшим к тому, чтобы жить не по средствам. Тем не менее примечательно, что социальные отношения со[1]хранились и тогда, когда абсолютные монархии с их более мощными финансовыми возможностями заставили уйти в прошлое как дело пре[1]доставления частных займов, так и фигуру отдельного мелкого придворного еврея. Естественной реакцией дворянина на утрату ценного источника помощи в стесненных обстоятельствах было стремление жениться на еврейской девушке, имеющей богатого отца, а не ненависть к еврейскому народу.

Взрыв аристократического антисемитизма не был и результатом обострения конфликтов между евреями и дворянством. Напротив, они находились в общей инстинктивной оппозиции к новым ценностям средних классов, причем она проистекала из очень схожих источников.

В еврейских семьях, так же как и в дворянских, индивид рассматривался прежде всего как член семейства, его обязанности определялись в первую очередь семейством, которое было важнее жизни и достоинства индивида. И евреи, и дворяне были анациональны, они были европейцами вообще. И евреи, и дворяне понимали образ жизни друг друга, в рамках которого национальная принадлежность была чем-то вторичным по отношению к лояльности своему семейству, в большинстве случаев разбросанному по всей Европе. И те и другие разделяли представление, что настоящее - это всего лишь малозначащее звено в цепи прошлых и будущих поколений. Антиеврейские либеральные литераторы не преминули указать на такое любопытное сходство принципов и пришли К выводу о том, что от дворянства можно избавиться, Только избавившись сначала от евреев. И такой вывод был сделан не в силу еврейско-дворянских финансовых связей, а потому, что и те и другие воспринимались как препятствие на пути подлинного развития той «данной от рождения индивидуальности», той идеологии самоува-

[71]

жения, которую либералы из средних классов использовали в своей идеологической борьбе против теорий, связанных с понятиям и происхождения, рода и наследия.

Эти проеврейские факторы делают тем более значимым то обстоятельство, что именно аристократы положили начало долгой традиции политической аргументации антисемитизма. Ни экономические связи, ни социальная близость не имели значения в ситуации, когда аристократия открыто противостояла эгалитарному национальному государству. Если рассматривать ситуацию с социальной точки зрения, то в ходе атаки на государство евреи оказались отождествленными с правительством, поскольку средние классы в политическом отношении (несмотря на то что благодаря реформам они действительно многое приобрели в экономическом и социальном планах) оставались в ущемленном положении, к ним относились с прежней презрительной отчужденностью.

После Венского конгресса, когда в условиях мирной реакции в течение долгих десятилетий под эгидой Священного союза прусское дворянство в значительной степени восстановило свое влияние на дела государства и на какое-то время стало даже более значимой силой, чем оно было в XVIII столетии, аристократический антисемитизм мгновенно принял форму мягкой дискриминации, лишенной политического значения 28 . В то же время с помощью романтически настроенных интеллектуалов в полной мере развился консерватизм как одна из политических идеологий. Эта идеология была связана в Германии с весьма характерным и хитроумно двусмысленным отношением к евреям. Начиная с того момента национальное государство, вооруженное консервативной аргументацией, проводило четкое разграничение между теми евреями, в которых оно нуждалось и которых принимало, и теми, в которых не нуждалось и которых не принимало. Под прикрытием исходно христианского характера государства (а что могло быть более чуждым для просвещенных деспотов!) можно было открыто осуществлять дискриминацию по отношению к растущей еврейской интеллигенции, не нанося при этом вреда интересам банкиров и бизнесменов. Такой вид дискриминации, связанный с попытками закрыть университеты для евреев, перекрыв им тем самым доступ к государственной службе, нес в себе двоякую выгоду, заключавшуюся в указании на то, что национальное государство ценило особые услуги выше, чем соблюдение условий равенства, а также в возможности воспрепятствовать или по крайней мере отсрочить появление новой группы евреев, которые не были полезны государству и даже мог-

_________

28. Когда прусское правительство в 1847 г. представило в Vereinigte Landtage новый за[1]кон об эмансипации, почти все представители высшей аристократии высказались в пользу полной эмансипации евреев (см.: Elbogen 1. Geschichte der Juden in Deutschland. В., 1935. S. 244).

[72]

ли бы быть ассимилированы в обществ 29 . Когда в 80-е годы Бисмарк предпринимал значительные усилия, с тем чтобы защитить евреев от антисемитской пропаганды Штёкера, он заявлял expressis verbis, что намеревается выразить протест лишь против нападок «на состоятельных евреев, ... интересы которых связаны с сохранением наших государственных институтов» И что его друг Блейхредер, прусский банкир, сетует не на нападки на евреев вообще (которые он мог и не заметить), а на нападки на богатых евреев 30.

Кажущаяся двусмысленность ситуации, когда правительственные чиновники, с одной стороны, протестовали против равных условий для евреев (особенно равенства в профессиональной сфере), а несколько позднее жаловались на влиятельные позиции евреев в прессе, а с другой стороны, «искренне желали им всяческих благ», 31 , - такая двусмысленность была гораздо удобнее с точки зрения интересов государства, чем прежнее рвение реформаторов. В конце концов Венский конгресс вернул Пруссии те провинции, в которых в течение веков жили массы евреев-бедняков, и никто, за исключением нескольких интеллектуалов, мечтавших о Французской революции и правах человека, даже не думал о том, чтобы предоставить им такой же статус, как и их состоятельным соплеменникам, которые тем более не стали бы требовать равенства для первых, поскольку оно принесло бы последним только утраты 32 . Так же хорошо, как все другие, они понимали, что «любая юридическая или политическая мера, направленная на эмансипацию

________

29. Это была причина, по которой прусские короли столь заботились о самом строгом сохранении еврейских обычаев и религиозных ритуалов. В 1823 г. Фридрих Вильгельм III запретил «малейшие новации», а его наследник Фридрих Вильгельм IV открыто заявил, что «государство не должно ничего предпринимать, что могло бы способствовать дальнейшему смешению евреев и прочих обитателей» его королевства (см.: Elbogen 1. Ор. cit. S. 223, 234).

30. В письме Kultusminister'y фон Путткаммеру в октябре 1880 г. См. также письмо Герберта фон Бисмарка Тидеману в ноябре 1880 г. Оба письма опубликованы в: Frank W. Hofprediger Adolf Stoecker und die christlich-soziale Bewegung. 1928. S. 304, 305.

31. Август Варнхаген так комментирует замечание, сделанное Фридрихом Вильгельмом IV: «Короля спросили, как он намеревается поступить с евреями. Он ответил: "Я желаю им всяческого добра, но я хочу, чтобы они помнили о том, что они евреи". Эти слова служат ключом ко многому». - Tagebiicher. Leipzig, 1861. Bd. 2. S. 113.

32. То, что эмансипацию евреев придется осуществлять вопреки желаниям представите[1]лей евреев, было хорошо I1звестно в XVIII в. Мирабо говорил, выступая перед Assemblee Nationale в 1789 г.: «Господа, вы не провозглашаете евреев гражданами потому, что они не хотят быть гражданами? В таком правительстве, какое вы сейчас учреждаете, все люди должны быть людьми, вы должны изгнать всех, кто не является или отказывается стать человеком». Об аналогичной установке немецких евреев в начале XIX столетия сообшается в: Jost J. М. Neuere Geschichte der Israeliten. 1815-1845. В., 1846. Bd. 10.

[73]

евреев, необходимо должна привести к ухудшению их гражданского и социального положения» 33. И уж тем более лучше всех других они осознавали, в какой степени их возможности зависели от их позиций и престижа внутри еврейских общин. Так что вряд ли они могли проводить какую-либо иную политику, кроме той, что «была направлена на достижение все большего влияния для себя и на удержание своих соплеменников-евреев в национальной изоляции с помощью утверждения, что такое отделение евреев является будто бы составной частью их религии. Для чего?.  Для того чтобы другие еще больше зависели от них и только к ним как unsere Leute могли обращаться власть имущие» 34. И действительно, когда в ХХ столетии эмансипация впервые стала для еврейских масс свершившимся фактом, исчезла сила привилегированных евреев.

Таким образом, установилась полная гармония между интересами могущественных евреев и интересами государства. Богатые евреи желали и добились контроля над своими соплеменниками-евреями, а так[1]же их сегрегации от нееврейского общества. Государство могло сочетать политику благоволения по отношению к богатым евреям с право[1]вой дискриминацией еврейской интеллигенции, а также с усугубляющейся социальной сегрегацией, что находило обоснование в консервативной теории о христианской сущности государства.

В то время как антисемитизм дворянства не имел политических последствий и быстро угас в десятилетия существования Священного союза, либералы и радикальные интеллектуалы стали вдохновителями нового движения, появившегося сразу после Венского конгресса. Либеральная оппозиция полицейскому режиму Меттерниха на континенте и ожесточенные нападки на реакционное прусское правительство быстро привели к вспышкам антисемитизма и к появлению буквально потока антиеврейских памфлетов. Как раз в силу того, что либералы были гораздо менее искренни и непримиримы в своем противостоянии правительству, чем дворянин Марвиц десятилетием ранее, они нападали на евреев больше, чем на правительство. Борясь главным образом за равные возможности и выступая прежде всего против какого бы то ни было возрождения аристократических привилегий, затрудняющих для них доступ на государственную службу, они стали про водить в дискуссиях различие между отдельными евреями, «нашими братьями», и еврейством как группой. Этому различению отныне было суждено стать признаком левацкого антисемитизма. Хотя либералы и радикальные

____________

33. Адам Мюллер (см.: Mueller А. Ausgewahlte Abhandlungen 1 J. Баха (Hrsg.} Jena, 1921. S. 215) в письме Меттерниху в 1815 г.

34. Paulus Н. Е. С. Die judische Nationalabsonderung nach Ursprung, Folgen und Беssегuпgsmittеlп. 1831.

[74]

интеллектуалы не в полной мере понимали, почему и каким образом правительство, при всей своей вынужденной независимости от общества, сохраняло и защищало евреев как отдельную группу, они осознавали, что за всем этим существует какая-то политическая связь и что «еврейский вопрос» представляет собой нечто большее, чем проблема индивидуальных евреев и человеческой терпимости. Они создали новые националистические концепции, такие, как «государство внутри государства» и «нация внутри нации». Это было совершенно неверно в первом случае, поскольку у евреев не было собственных политических амбиций и они просто были единственной социальной группой, безусловно лояльной по отношению к государству, а во втором случае это было верно наполовину, поскольку евреи, рассматриваемые как социальное, а не как политическое образование, действительно составляли группу в рамках нации 35.

В Пруссии, но не в Австрии или во Франции, такой радикальный антисемитизм был почти столь же кратковременным и так же обошелся.без последствий, как и более ранний антисемитизм дворянства. Радикалы все более и более погружались в либерализм подымающихся в экономическом отношении средних классов, которые спустя 20 лет по[1]всюду в Германии выступили за эмансипацию евреев и за реализацию политического равенства. Установилась, однако, определенная теоретическая и даже литературная традиция, влияние которой можно распознать в известных антиеврейских писаниях молодого Маркса, столь часто и несправедливо обвиняемого в антисемитизме. То обстоятельство, что еврей Карл Маркс мог писать в таком же ключе, как и эти антиеврейски настроенные радикалы, служит лишь доказательством того, сколь мало общего с полномасштабным антисемитизмом было у такого рода антисемитской аргументации. Маркса как еврея, как индивида эти аргументы против «еврейства» задевали столь же мало, как его аргументы против Германии задевали, скажем, Ницше. Позднее Маркс, правда, никогда не писал и не высказывался по поводу «еврейского вопроса», однако вряд ли это связано с каким-либо серьезным изменением воззрений. Исключительное сосредоточение внимания на классовой борьбе как явлении жизни общества, на проблемах капиталистического производства, в котором евреи не участвовали ни как покупатели, ни как продавцы рабочей силы, и полное невнимание с его стороны к политическим вопросам неизбежно служили препятствием на пути к дальнейшему исследованию структуры государства и тем самым - роли евреев. Сильное влияние марксизма на рабочее движение в Герма-

__________

35. Ясные и достоверные сведения о немецком антисемитизме в XIX в. см.: Gurian W. An[1]tisemitism in modern Germany // Essays оп antisemitism / Ed. by К. S. Pinson. 1946.

[75]

нии явилось одной из основных причин того, что в немецких революционных движениях было так мало признаков антиеврейских настроений 36 . Евреи действительно имели мало значения (или вообще не имели) с точки зрения социальных битв той эпохи.

Начало современного антисемитского движения повсюду приходится на последнюю треть XIX столетия. В Германии оно довольно неожиданно вновь началось среди дворянства, оппозиция которого государству была вызвана преобразованием после 1871 г. Прусской монархии в полноценное национальное государство. Бисмарк, действительный основатель Германской империи, поддерживал тесные отношения с евреями даже тогда, когда стал премьер-министром и когда его обвиняли в том, что он зависим от евреев и получает взятки от них. Его усилия и частичный успех в деле устранения остатков феодализма в сфере государственного управления с неизбежностью привели к конфликту с аристократией. В своих нападках на Бисмарка аристократы представляли его то невинной жертвой, то платным агентом Блейхредера. В действительности дело обстояло как раз наоборот, Блейхредер, несомненно, был высоко ценимым и хорошо оплачиваемым агентом Бисмарка 37.

Однако феодальная аристократия, хотя и достаточно еще могущественная, чтобы оказывать влияние на общественное мнение, не была все же сама по себе столь сильной или значимой, чтобы дать старт такому заметному антисемитскому движению, какое началось в 80-е годы. Выразитель мнения антисемитов, придворный капеллан Штёкер, родите[1]ли которого принадлежали к низшим средним классам, был гораздо менее одаренным защитником консервативных интересов, чем его предшественники, романтически настроенные интеллектуалы, сформулировавшие за 50 лет до этого основные положения консервативной идеологии. Более того, он убедился в выгодности антисемитской пропаганды не в силу практических соображений или посредством теоретических рассуждений, а случайно, когда обнаружил, что, используя та[1]ким образом свой значительный талант демагога, он может заполнять пустующие аудитории. Однако он не только не сумел понять подлинные причины своего успеха, но и не смог должным образом использовать его из-за своего положения придворного капеллана, служащего

__________

36. Единственным сколько-нибудь значимым антисемитом левого толка в Германии был Е. Дюринг, который изобрел какое-то смутное натуралистическое объяснение «еврейской расы» в своей работе «Die Judenfrage als Frage der Rassenschadlichkeit fiir Existenz, Sitte und Cultur der Volkег mit einer weltgeschichtlichen Antwort» 1880 г.

37. Об антисемитских нападках на Бисмарка см.: WawTzinek К. Die Entstehung der deutschen Antisemitenperteien. 1873-1890 11 Нistorische Studien. НеН 168. В., 1927.

[76]

как императорской семье, так и правительству. Его исполненную энтузиазма аудиторию составляли исключительно представители низших средних классов - мелкие лавочники и торговцы, мастеровые и старомодные ремесленники. А антиеврейские настроения этих людей еще не были мотивированы, по крайней мере совершенно очевидно, что они не были целиком и полностью мотивированы конфликтом с государством.

[77]

Цитируется по изд.: Аренд Х. Истоки тоталитаризма. М., 1996, с. 67-77.

Понятие: