Военная география

Прежде всего несколько слов о военной географии. Военная география это есть описание страны, народа и переживаемого народом момента истории под военно-политическим углом зрения, т. е. описание общегеографической обстановки под углом предположения,  что на такой-то территории такого-то государства или по соседству с ним возможно возникновение той или другой войны, безразлично войны ли наступательной или оборонительной, или даже войны чисто партизанской, какой-нибудь мелкой. Те из вас,  которые являются слушателями Академии, уже получили картину общих принципов и основных приемов, необходимых для военно-географического исследования, и я не буду останавливаться на этом вопросе, я только хочу задать один связанный с этим существенный вопрос. Если я буду читать военную географию Среднего Востока, то какая будет разница между тем, как я буду читать здесь вам этот курс, и тем, как бы я читал его на общем курсе Академии Генерального Штаба? В чем будет разница, и какая лежит обязанность на мне, как представителе практического изучения Востока, при выполнении задачи, которую я себе наметил? Я скажу, что принципиальные мотивы военно-географического исследования остаются одними и теми же; значит, прежде всего остаются те же объекты географии, как и в другом общем случае: географическая обстановка, народная масса, движение и распределение народонаселения, народный труд и т. д., причем все это должно быть рассматриваемо под углом военного интереса.  Например, если будет изучаться народ, то я буду его рассматривать как большую трудовую силу, которая служит, между прочим, и общим резервом для создания силы военной, с одной стороны, и с другой — является орудием для создания тех разнообразных ценностей, которые необходимы для войны. Если я подойду к другому элементу географии, — к местности, я рассматриваю ее сначала в ее целом, т. е. в какой мере она по своему общему рельефу, по свойствам своих гор, рек, по климатическим условиям, по характеру народа и т. д. отвечает стратегическим требованиям. Это будет обзор географического материала с широкой военной точки зрения. Я могу спуститься к деталям: изучая в подробностях направление хребтов, их складки, их прерывность,  рассматривая характер рек в определенном масштабе, открытые или лесные пространства,  я смогу остановиться уже и на вопросах тактики. Изучая пути сообщения страны, я буду их рассматривать с точки зрения их пригодности для передвижения войск и военных грузов в разное время года и т. д. Вот канва, по которой производится военное изучение всякой страны, а также и стран Востока.

Какую же особенность я внесу в свое преподавание военной географии при том условии,  что принадлежу к школе людей, считающих необходимым применять метод практического изучения страны? Тут будут две особенности. Прежде всего, при всех описаниях военно-географических элементов, будет ли это народонаселение, будут ли это дороги и реки, языки и т. д., я к ним подойду более вплотную, более реально и ближе,  может быть, с более детальными бытовыми подробностями, чем я сделал бы это при чтении курса военной географии на общем курсе Академии Генерального Штаба. У вас,  может быть, я отброшу некоторые цифры, опущу исторические справки, то, что отдает теорией, но тем с большим вниманием я остановлюсь на серой жизни народа, на том, от чего отдает действительностью, на том, что есть. Вот эту мою обязанность — подойти ближе к укладу жизни народа и страны — я и должен поставить на первый план.

Вторая сторона касается лекторского стажа. Я считаю, что с военно-географическими описаниями можно познакомиться, прочтя несколько книг, а затем, пожалуй, приняться и за профессорство, и это допустимо и в действительности практикуется при масштабе теоретического изучения страны, но когда лектор берется обрисовать военную географию какой-либо страны, придерживаясь той школы, которая в основу кладет практическое изучение, то тем самым он несет на себе неизбежную обязанность практически быть знакомым с этой страной. Тут нельзя ограничиться тем, что он где-то слышал или вычитал нужный ему материал или даже говорил о нем с теми, кто сам нужное видел. Этого мало.  Он должен в свое время сам видеть описываемую им страну, видеть ее природу,  находиться в сношениях с теми людьми, которые там живут, беседовать с ними, даже пережить с ними их маленькие горести и радости. Только в соприкосновении с ними,  наблюдая солнце вместе с ними или терпя с ними дождь и бури, человек может сказать впоследствии свое уверенное слово об этой стране и ее людях.

Я собираюсь читать вам военную географию Среднего Востока. Вы спросите меня, был ли я в этом районе? Да, я был. Все, что я вам буду повествовать, в значительной мере, я сам видел, чего не видал — обойду молчанием или оговорю. В Индии я прожил семь месяцев,  проходил по разным углам северной Индии, которую потом изучал специально, был в глухих углах восточной Бухары, жил на Памире почти два года, был в Кашгарии,  Афганистане и т. д. Поэтому все, что я буду говорить, мною пережито, люди, о которых я буду повествовать, я их знал, я вступал со многими из них в сношения, и, даже больше,  между ними я имею немало друзей, и, если они сейчас не пишут мне, то только потому,  что писать не умеют, но каждый раз, когда кто-нибудь едет в Азию или обратно, я восстановляю с ними духовное общение. Словом, я буду говорить, об этих странах не как теоретик, а как практик.

Цитируется по изд.: Снасарев А.Е. Афганистан, 2002.