Немецкая классическая философия (Нарочницкий, 1978)
Шеллинг и Гегель. Годы политической реакции в Германии побуждали наиболее одаренных, оригинальных мыслителей, а за ними широкие круги немецкой интеллигенции углубляться в проблемы философии, менее доступные недремлющему оку полиции и цензуры. Получила широкую известность созданная еще в начале века натурфилософия Ф. В. Шеллинга (1775—1854). Основу развития природы и человеческого разума Шеллйнг видел в некоей первоначальной единой духовной силе, которой он дал наименование «абсолют». Физические явления Шеллинг произвольно и совершенно ненаучно пытался свести к психическим; например, свет он рассматривал как «самосозерцание» абсолютного духа. Несмотря на свой идеализм и реакционно-романтическую эстетику, Шеллинг выдвинул ряд замечательных диалектических идей — всеобщей связи, единства, развития. Его мечты об идеальном, постепенно развивающемся «правовом строе» отражали стремления немецкой буржуазии к ограничению произвола монархов и переустройству общества путем компромисса с дворянством.
Крупнейшим представителем немецкой классической философии начала XIX века был Г. В. Ф. Гегель (1770—1831). В главных его трудах («Наука логики», «Философия природы», «Феноменология духа», «Философия права») нашла свое выражение противоречивость идеологии германской буржуазии, стремившейся, с одной стороны, освободиться от стеснявших ее развитие оков абсолютизма и пережитков феодализма, а с другой — страшившейся, особенно после якобинского опыта во Франции, народного восстания и нуждавшейся в сильной монархической власти.
Величайшая заслуга Гегеля как мыслителя состояла в том, что он впервые представил «весь природный, исторический и духовный мир в виде процесса» * т. е. исследовал его в беспрерывном движении, изменении и развитии. «Все течет», — вслед за Гераклитом утверждал он,— но «течет» и «развивается» диалектически, в смене и борьбе противоречий. Новый, обобщенный Гегелем метод познания коренным образом отличался от метафизического мышления философов XVIII века. В нем нашли отражение прогрессивные устремления германской буржуазии того времени. Но, возведя в принцип замечательный диалектический метод познания, Гегель в то же время придерживался реакционной философской системы, объявлявшей началом всех начал «идею» — разум, или абсолютный, мировой дух. Действительная связь вещей была в этой системе как бы «вывернута наизнанку», поскольку сами явления и предметы казались Гегелю «лишь воплотившимися отражениями какой-то «идеи», существовавшей где-то еще до возникновения мира» **. Весь мир явлений он рассматривает как развитие «мирового духа», будто бы обладающего высшим разумом и вследствие этого проявляющегося в природе и человеческом обществе вполне разумно.
Как верноподданный профессор Берлинского университета, Гегель в последний период своей жизни и деятельности дошел до восхваления существующей прусской монархии. Политические идеалы позднего Гегеля — превращение этой монархии в конституционное правовое государство, однако при сохранении сословий и преобладании дворянства — отвечали скромным политическим требованиям наиболее умеренного крыла немецкой буржуазно-дворянской оппозиции того времени.
К реакционным чертам философии Гегеля относится восхваление им завоевательных войн и шовинистическое превознесение «высшей» германской нации, пренебрежение к славянским и другим народам. Эти идеи были использованы впоследствии многими реакционерами. Несмотря на реакционность системы Гегеля, созданный им диалектический метод был высшим, достижением немецкой классической идеалистической философии и подготавливал умы к восприятию революционных идей. Именно поэтому немецкую классическую философию, в первую очередь диалектический метод Гегеля, В. И. Ленин относил к лучшему из того, что создало человечество в XIX веке ***.
Примечания
* Энгельс Ф. Анти-Дюринг. — Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 23. s Там же, с. 24.
** Там же, с. 24.
*** См: Ленин В. И. Три источника и три составных части марксизма. — Поли. собр. соч., т. 23, с. 43.
Новая история. Часть первая. 1640-1870. Под ред. А.Л. Нарочницкого. М., 1978, с. 302-304.