Социология западная

СОЦИОЛОГИЯ ЗАПАДНАЯ - прошла длительный исторический путь, начало которому было положено Г. Спенсером (Англия), О. Контом, Ф. Ле Пле (Франция), B. Вундтом, Ф. Тённисом, Г. Зиммелем (Германия), У. Самнером, Л. Уордом (США) и т. д. На протяжении многих десятилетий господствующее положение в социологии западной занимал позитивизм. В дальнейшем в развитии социологии западной можно выделить три социологические парадигмы: 1) «социальных фактов» (Э. Дюркгейм). Эта парадигма сводит социальную реальность к двум группам социальных фактов — социальным структурам и социальным институтам; 2) «социальных дефиниций» (М. Вебер). Стратегический элемент этой парадигмы — тот способ, посредством которого определяются социальные факты. Важнейшим объектом изучения является интрасубъективность и интерсубьективность и как результат — действие. Социальное поведение людей строится в соответствии с их оценкой или пониманием социальной реальности. Социальная реальность понимается как совокупность значений, символов и т.п.; 3) «социального поведения» (Б. Скиннер). Эта парадигма уходит корнями в психологическую традицию американской психологии. Особый акцент делается на проблеме вознаграждения желаемого и наказания нежелаемого поведения.

Этим основным парадигмам социологии западной соответствуют и определенные виды социологических теорий. Так, парадигма «социальных фактов» интерпретируется с позиций теорий: структурно-функциональной, системной и конфликтной. Структурно-функциональная теория исходит из того, что общество представляет собой наиболее общую социальную систему, составляющими элементами которой выступают менее общие системы: социальная, культурная, личностная и т.д. Разновидностями структурно-функциональной теории является «функциональное обоснование общества» Д. Аберле, функционализм раннего Т. Парсонса, модель структурного функционализма Р. Мертона, неофункционализм Дж. Александера и П. Поломи, которые определили его как самокритику функциональной теории, осуществляемую в целях поиска более широкого интеллектуального потенциала, оставаясь в то же время в пределах его основополагающих принципов. Теория социальных конфликтов, становление которой связано с именами Р. Дарендорфа и Л. Козера, рассматривает как диалектическую социетальную систему, стремящуюся к социальному изменению. Вследствие этого существование общества определяется конфликтом, в основе которого лежат конкуренция и эксплуатация.

Конфликт понимается не только как борьба классов, но и как «конфликт» различных социальных групп — этнических, профессиональных и т.д. В парадигме «социальной дефиниций» наиболее значимой является теория действия социального, основы которой были заложены трудами М. Вебера, а позднее Парсонса и Р. Макайвера. Особое место в обосновании принципов этой теории занимает наследие Парсонса. Он пытался развить такую понятийную систему, которая отражала бы системные черты личности, культуры и общества. Для него индивид есть поле пересечения различных социальных сил, прежде всего сил символических, содержащих нормативные элементы. Нормативное взаимодействие возникает между индивидами, разделяющими общие символы, которые организованы в определенные системы. «Символическое взаимопроникновение» означает существование порядка во взаимодействии индивидов. Социальный порядок понимается Парсонсом не как «равновесие», а как «неслучайность» взаимодействия.

К парадигме «социальных дефиниций» относится также теория интеракционизма символического. Термин введен Г. Блумером, основоположником Чикагской школы интеракционизма. Центральная категория — «значение», которым обладает весь практический мир человека. Для интеракционизма не считается принципиально важным четко различать предметное действие, в котором человек входит в материальный контакт с окружением, и действие как акт сознания. Это находит выражение в тенденции интеракционизма трактовать природу предметов как творимую почти исключительно значениями, которые они приобретают для субъекта, действующего с этими предметами. Субъективистское понимание «значения» в интеракционизме обусловливает и субъективный индивидуализм методологической программы ее теоретиков. Они исходят из того, что социальное действие следует изучать с позиций актора, деятеля, т.е. вжиться в его роль и смотреть на мир и ситуацию в соответствии с его оценками и толкованиями. При таком подходе, с точки зрения индивида как центра социального мира, от исследователя ускользают важнейшие социальные факторы, которые влияют на действия людей, но непосредственно не постигаются ими, не входят в состав повседневных мотиваций действия.

На формирование феноменологической теории в социологии (см. Социология феноменологическая), также включенной в парадигму «социальных дефиниций», большое влияние оказали труды Э. Гуссерля, А. Шюца, Г. Гарфинкеля. В наст, время эта теория получила системное изложение в работе П. Бергера и Т. Лукмана. Важным ответвлением феноменологической, социологической теории является этнометодология. Представители данного направления считают, что, вступая во взаимодействие, каждый индивид имеет представление о том, как будет (или должно) протекать это взаимодействие, причем представления эти организуются в согласии с нормами и требованиями, отличными от норм и требований общепринятого рационального суждения. Отсюда программное положение этнометодологии: «Черты рациональности поведения должны быть выявлены в самом поведении». Именно поисками этой рациональности и занимается этнометодология.

К парадигме «социального поведения» можно отнести теорию чистого психологического бихевиоризма (Р. Бёгесс, Д. Бишелл). Эта теория представляет одну из форм психологического редукционизма. Она сводит поведение социальное к поведению психологическому и использует для его описания биологические и психологические понятия. К этой же парадигме относится обмена социального концепция (Дж. Хоманс, П. Блау). Здесь индивид рассматривается как организм с биологическими потребностями, ищущий вознаграждения. Предполагается, что индивид в поисках вознаграждения способен производить неосознанные и рациональные расчеты соотношения «затрат и вознаграждения» при нахождении своей линии поведения. Содержание теорий социального обмена основано на формальной разработке и уточнении установок утилитаризма.

В начале 1930-х годов в развитии современной социологической теории выявляется феномен когерентности макро- и микросоциологических теорий, субъективного и объективного подходов к пониманию социальной реальности. Такого рода теории с различных концептуальных позиций обосновывают когерентность уровней социальной реальности, а также идею интеграции микро- и макротеорий, хотя представители различных социологических школ делают акцент преимущественно на одном из уровней. Тем не менее проблема микро- и макроинтеграции доминирует в современной социологии западной, и ее решение, возможно, будет означать переход к качественно новому уровню социологической теории мышления.

Теория «структурации» Э. Гидденса исходит из того, что само различие микро- и макроуровней не является плодотворным, необходима их интеграция. Основное содержание теории Гидденса заключено в понятиях структуры, системы и дуалистичности структуры. Социальные системы определяются им как репродуцированная социальная практика. Они не имеют структур, но обладают структурными свойствами. Структура проявляется (в социальных системах) в «репродуцированной практике» и памяти, ориентирующей поведение людей. Таким образом, Гидденс связал структуру в виде правил и ресурсов и с макроуровнями (социальные системы), и с микроуровнями (память), и эту интеграцию он рассматривает как свое главное научное достижение. Основной вывод Гидденса сводится к тому, что индивиды и структуры не могут быть независимыми друг от друга. Свойства социальных систем рассматриваются и как средство, и как результат практической деятельности индивидов; и эти системные свойства в свою очередь рекурсивно организуют практику индивидов.

Значительным вкладом в решение проблемы микро- и макроинтеграции являются теоретические исследования Александера, известные под названием «многомерная социология», в процессе которых он пытался сформулировать «новую теоретическую логику для социологии». Эта логика основывается на двух общих утверждениях. Первое включает проблему социального действия или «особую природу» норм и мотивации; второе — проблему порядка или вопрос о том, каким образом множество действий оказывается взаимосвязанным и упорядоченным. Александер полагает, что существуют макро- и микроконтинуумы («индивидуальный» и «коллективный» уровни анализа) в таком виде, в каком создан социальный порядок в обществе. На краю макроконтинуума социальный порядок создается извне и является по своей природе коллективистским. На краю микроконтинуума он складывается из интериоризованных сил и явлений индивидуалистическим по своей природе. В действие вступает материалистическо-идеалистический континуум, который также включает в себя макро- и микроизмерения. На идеал, краю континуума действие описывается как нормативное, нерациональное и аффективное, на материалистическом — как инструментальное, рациональное и обусловленное. Александер считает, что два континуума социального действия и социального порядка можно соединить. Выступая за всеобъемлющий теоретический подход к пониманию социальной реальности и взаимодействию ее уровней, Александер в конечном счете резко ограничивает свою концепцию. Согласно ее заключительному выводу общая структура для социальной теории может быть получена только лишь при условии коллективистской перспективы. Социальные теоретики, утверждает Александер, должны выбирать либо коллективистскую, либо индивидуалистическую перспективу. Если они выбирают первую, то могут присоединить «относительно небольшой» элемент «индивидуального соглашения». Если они выбирают вторую, то обречены на «индивидуалистическую дилемму» — проникновение в их теорию сверхиндивидуальных феноменов, чтобы справиться с беспорядочностью, присущей их теории. Эта дилемма может быть разрешена, только если будет преодолена формальная приверженность индивидуализму.

Р. Коллинз предложил новую ориентацию по отношению к вопросу о макро- и микроуровнях, которую он относит к категории «радикальной микросоциологии». Сосредоточивая внимание на взаимодействии так называемых ритуальных цепей, индивидуальных цепей интеракционального опыта, перекрещивающихся в пространстве и времени, Коллинз стремится избежать редукционистского подхода к индивидуальному поведению и сознанию. Он поднимает уровень анализа взаимодействия цепей интеракции и «рыночной площади» для такой интеракции, отвергая таким образом крайние микроуровни мышления и действия, и относится весьма критически к микротеориям (феноменология и т.д.), которые сосредоточиваются на этих уровнях. Коллинз стремится отмежеваться и от макротеорий с их интересом к макрообъективным и макросубъективным явлениям. Его исходная точка зения состоит в том, что только люди делают «что бы то ни было», а структуры, организации, классов и общества «никогда не делают чего бы то ни было». Любое «причинное объяснение должно с необходимостью свестись к действиям реальных индивидов». Коллинз пытается обосновать тезис, что «все макрофеномены» могут быть сведены в комбинации микрособытий. Он утверждает, что социальные структуры могут быть переведены эмпирически в «модели повторяемых микро-интеракций». В конечном счете оказывается, что у Коллинза микротеории и явления микроуровня преобладают над макротеориями и явлениями макроуровня. Он формирует это как попытки «последовательно воспроизвести макросоциологию на радикально эмпирических микрооснованиях, к-рые явл. решающим шагом к более успешной социологической науке».

Интегративную позицию занимает А. Сикурел. Он утверждает, что ни микроструктуры, ни макроструктуры не являются изолированными уровнями анализа. Они взаимодействует друг с другом во все времена, несмотря на удобства, а иногда и на сомнительную роскошь исследования только одного или нескольких уровней анализа. Сикурел занимает позицию, которую можно считать более непосредственной критикой позиции того типа, которую занимает Коллинз. По его мнению, вопрос состоит не просто в том, чтобы отбросить один или другой уровень анализа, а в том, чтобы показать, каким образом они должны быть интегрированы, если мы не хотим, чтобы нас обвинили в исключении одного уровня в пользу др., игнорируя для удобства соперничающие структуры исследования и теории.

М. Хечтер использует подход «рационального выбора» для увязывания явлений макро- и микроуровней социальной реальности. Он начинает свой анализ с критик двух макроуровневых подходов (нормативных и структурных), которые сужают или ограничивают индивидуальный выбор. С его точки зрения, не имеет никакого значения то, насколько влиятельными являются нормативные или структурные принуждения. И нормы, и структуры определенного «принуждения, в которых действуют индивиды». Однако эти принуждения не всегда влияют на индивидуальное поведение. Таким образом, необходимо принимать в расчет последствия и намерения индивидуальных действий, но это не означает, что «индивидуальным атрибутам должен придаваться больший вес, чем структурным атрибутам». Хечтер берет в качестве своей макроуровневой отправной точки зрения рациональный выбор, что предполагает заданность целей индивида или его предпочтений, а также возможность выбора деятелями, преследующими свои цели, альтернативных действий, а значит, рациональность этого выбора.

Интеграционная теория социального действия Дж. Коулмена — это стремление распространить концепцию «теоретического гуманизма» на интерпретацию социальной реальности и ее процессов. Она представляет собой одну из крайностей микротеоретического понимания социальной реальности.

Избежать крайностей «теоретического гуманизма» и структурализма попытался Б. Хиндесс. По его интерпретации, теоретический гуманизм определяется тем, что социальная жизнь следует понимать с точки зрения определяющих действий человеческих индивидов, в то время как структурализм анализирует социальную жизнь с точки зрения функционирования социальных целостностей. В противовес микроэкстремизму «теоретического гуманизма» и макроэкстремизму структурализма Хиндесс предлагает «всеобъемлющую» интегративную концепцию социальной реальности, «альтернативный подход к социологии теории — ни структуралистский, ни гуманистский». Сюда входит радикальный антиредукционизм, в соответствии с которым социальные феномены всегда зависят от определенной и поддающихся точной спецификации условий различных видов. Эти условия включают решения и действия деятелей, а также социальные условия, которые являются, очевидно, внешними по отношению к любому индивиду и которые не сводимы ни к какому общему принципу объяснения. Хиндесс обращает внимание на два ключевых положения своей концепции. Во-первых, вовсе не обязательно, чтобы все индивиды, равно как и коллективы, совершали действия. И во-вторых, различные социальные условия ограничивают решения и действия индивидов и коллективов.

Р. Берт был первым, кто пытался интегрировать макро- и микроподходы. Он начал изложение своей концепции с установления различия между «атомистической» и «нормативной» ориентациями. «Атомистическая ориентация» исходит из того, что «альтернативные действия оцениваются независимо отдельными деятелями таким образом, что оценки делаются без ссылок на других деятелей», в то время как «нормативная ориентация» определенной отдельными деятелями системы, имеющими взаимозависимые интересы, поскольку генерировались деятелями, социализирующими друг друга. Берт развивает идею перспективы, которая, по его мнению, позволит избежать раскола между «атомистическими» и «нормативным» действиями; перспективы, в которой синтезируются обе существующие ориентации. Такую перспективу он назвал структурной. Ее критерием является статус деятеля или набор ролей, порожденных разделением труда. Деятель оценивает полезность альтернативных действий, исходя частично из личных условий, а частично — из условий других деятелей.

Р. Будон предложил свою интегративную теорию взаимоотношения микро- и макроуровней социальной реальности под названием «методологический индивидуализм». По его мнению, социолог для своего анализа должен использовать метод рассмотрения индивидов или индивидуальных деятелей как включенных в систему взаимодействия в качестве логических атомов. Социолог не может быть удовлетворен теорией, в которой рассматривается агрегат (класс, группа, нация) в качестве элементарной единицы. Будон ставит в центр внимания индивидуального деятеля, имея при этом в виду микро- и макроотношения. Он описывает «человека социального» и противопоставляет его «человеку экономическому». «Человек социальный» делает не то, что он предпочитает, а то, что привычка, интериоризованные ценности, а в более общем плане этические, когнитивные условия заставляют его делать. При этом подчеркивается, что выборы способов поведения, осуществляемые деятелем, по крайней мере частично, определенной структурой ситуации и его статусом в ней. Резюмируя свою теоретическую позицию, французский социолог приходит к выводу, согласно которому деятель «облечен» некоей автономией, варьируемой в соответствии с «контекстом», в котором он оказывается.

Итак, нельзя не признать, что в решении проблемы интеграции действия и структуры в западной социологии сделан серьезный шаг. Этот шаг породил тенденцию когерентности имеющихся социол. теорий. Но он не привел к окончательному решению проблемы. Вольно или невольно проблемы интеграции действия и структуры продолжают решаться с позиций микро- и макросопиологических подходов. Идея организации структуры социологического знания вокруг ее центральных проблем не лишена здравого смысла. Нельзя недооценивать роли сложившихся социологических парадигм и теорий в развитии социологии как науки. Социологические теории дали интерпретацию взаимодействий различных комбинаций элементов социальной реальности и раскрыли их значение (с большей или меньшей степенью обособленности) в жизнедеятельности общества. На основе этих теорий были проведены всесторонние исследования уровней социальной реальности: микро-, макросубъективного и объективного. Социология как любая научная дисциплина самоопределяется по специфическому для нее относительно самостоятельному множеству взаимосвязанных проблем. Как таковые они становятся предметом теоретического осмысления. Если между проблемами данной науки слабые связи, то существует возможность выбрать одну или несколько центральных проблем, с которыми соотносятся др. В качестве таких центральных проблем социологии были выдвинуты две. Первая из них была обоснована в исследованиях Д. Тернера. Это — проблема социального порядка. Вторая получила развитие в трудах Дж. Ритцера как проблема уровней социальной реальности. Соответственно было положено начало формированию двух парадигм — социального порядка и интегративной социальной парадигмы.

Первая центральная идея реализуется на основе анализа существующих социологических парадигм и теорий в зависимости от их вклада в решение проблемы социального порядка. Выбор на роль организационного центра социологии проблемы социального порядка может оспариваться прежде всего по соображениям идеологическим, поскольку широко распространено (и не только среди отечественных ученых) мнение, будто стремление организовать социологическую теорию вокруг проблемы социального порядка изобличает идеологический консерватизм ее создателя. Учитывая это, можно признать известной заслугой Тернера ясное отделение логических и историко-социологических оснований от идеологических соображений. В частности, он обращает внимание на ту простую мысль, что сама идея человеческого общества предполагает порядок и что его противоположности и изменения (в том числе революционные) можно представить только исходя из него самого.

Вторая центральная идея была реализована с позиций того научного вклада, который вносит существующее социологическое знание в конструирование модели «уровней социологической реальности».

Вообще концептуальный анализ и предложенное Тернером и Ритцером теоретическое решение двух главных проблем социологии имеют большое эвристическое и практическое значение для упрочения парадигматического статуса социологии. Но это только первый шаг в данном направлении. Дело в том, что один только логико-социологический подход к анализу современного состояния социологического знания, как правило, не может верно оценить систему теоретической мысли того или иного социолога либо социологической теории в целом. Посредством чисто логико-социологического анализа такие мыслительные системы оказываются разложенными на отдельные утверждения, отвечающие избранным критериям «научности» и сравнимые между собой. В действительности же эквивалентные по видимости понятия и утверждения вовсе не равнозначны, если рассматривать их в составе соответствующих теоретических систем, в которых они выполняют различные функции. Подобную операцию разложения произвел Тернер, в частности, с социологической концепцией К. Маркса, продемонстрировав в результате формальное тождество некоторых ее положений с тезисами современной теорий конфликта, которые генетически восходят к Марксу. Тернер игнорирует при этом коренные различия сопоставляемых концепций. Целостный «социологический» взгляд на социологию Маркса показал бы совсем иную классовую направленность лишь внешне аналогичных суждений. Этот социологический взгляд не отменяет логико-методологического анализа, но вносит в него необходимые поправки. Кроме оценок определенных взглядов с точки зрения универсально отвлеченных критериев научного знания об обществе в целом, не меньшее значение приобретает анализ роли этих взглядов: «истинных» или «ложных», «научных» или «ненаучных», какую они играли и играют в жизни тех конкретных сообществ и групп, в которых они возникли, привились и функционировали в качестве адекватного обществ, знания. Такой аспект анализа и у Тернера, и у Ритцера отсутствует. Тем не менее анализ внутренней логической структуры главных парадигм и основополагающих теорий социологии западной, попытки их синтеза представляют несомненный интерес. Более того, начали вырисовываться контуры второго плана в интеграции западной социологической мысли. Он состоит в выявлении внутренних связей между двумя указанными выше центральными проблемами. А эти связи реально существуют. В зависимости от различных уровней социальной реальности и их различных комбинаций усиливается или ослабляется действие интеграционных или дезинтеграционных факторов, определяющих качество социального порядка, степень организации или дезорганизации социальной жизни общества.

Г.В. Осипов

Социологический словарь / отв. ред. Г.В. Осипов, Л.Н. Москвичев. М, 2014, с. 444-449.

Литература:

Андреева Г.М. Совр. буржуазная эмпирическая соц-я: критический очерк. М., 1965; История буржуазной соц-и 19 в. М., 1979; История буржуазной соц-и 1-й пол. 20 в. М„ 1979; Танчер В.В. Методол. кризис совр. буржуазной соц-и. Киев, 1985; История соц-и в Зап. Европе и США. М., 1993; Парсонс Т. Система совр. об-в. М., 1997; Гидденс Э. Соц-я. М., 1999; История теор. соц-и: В 4 т. М.; СПб., 1997-2000; Култыгин В.П. Совр. зарубежные социол. концепции. М., 2000; Парсонс Т. О структуре соц. действия. М., 2000; Теор. соц-я: Антология. Ч. I, II. М„ 2002; Парсонс Т. О соц. системах. М., 2002; Гидденс Э. Устроение об-ва: очерк теории структурации. М., 2003; Култыгин В.П., Кузнецов А.Г. Общая соц-я. М., 2004; Лапин И.И. Эмпирическая соц-я в Зап. Европе: Учеб. пособие. М., 2004; Dahrendorf R. Class and Classconflict in Industrial Society. Stanford, 1959; Berger P., Luckman Th. The Social Construction of Reality. N.Y., 1967; Blau P. Inequality and Heteroquality: A Primitive Theory of Socieal Structure. N.Y., 1977; Aberle D.F. The Functional Prerequisites of Society // Systems, Change and Conflict. N.Y., 1980.