Русская идея (Кириленко, Шевцов, 2010)
РУССКАЯ ИДЕЯ — понятие, введенное Вл. Соловьевым в 1888 г. Содержание понятия «Р. И.» представляет со-бой философско-религиозно-политический синтез, который необходим в качестве базиса для решения проблемы определения «смысла существования России во всемирной истории». Для Соловьева были неприемлемы социально-религиозные, национально-политические идеи русского мессианизма славянофилов, «представителей России прошлого»; сторонников «официозной России настоящего» и «нигилистов», выдвигающих проекты беспочвенного будущего России. Он выдвинул идею религиозно-творческого, культурно-политического лидерства России в истории.
Понятие «Р. И.», считал Соловьев, должно быть освобождено от христианско-национального партикуляризма. Р. И. — это противопоставление «христианства социального» в широком смысле — христианству политизированному. «Истинное» христианство для Соловьева есть синтез всех религий. Если для христианина «роковой необходимостью» является быть существом моральным, то и для любого народа «истинной национальной идеей» становится выполнение «органической функции» в общей жизни человечества. «Смысл существования наций лежит не в них самих, но в человечестве». Соловьев «сжимает» всю социально-политическую проблематику национальной жизни до «социального организма как морального существа», смысл существования которого подчинен сверхличному человечеству как «живому телу Христа».
Решение национального вопроса неотделимо от философско-религиозной концепции Соловьева. Путь к человечеству требует соответствующей организации самой церкви, которая должна быть кафолической, вселенской. Критикуя обособленность христианских конфессий, Соловьев выделяет три принципа вселенской церкви: традиция (предание), авторитет, свобода. Принцип традиции типичен для православной церкви, авторитета или власти — для римской, католической, свободы — для протестантской. Все церкви являются отклонением от полноты христианства, и только вселенская церковь во главе с Первосвященником может объединить эти принципы воедино, а всё человечество — в единый всеобщий богочеловеческий организм. Человеческий элемент в этом единстве находит свое коллективное выражение в форме христианского государства.
Упрекая русскую церковь в забвении своего общественного призвания, Соловьев продолжает верить в универсальное предназначение русского царя. Проповедуя союз Верховного Первосвященника со светской властью, Соловьев считает, что так появится вселенская «третья и последняя империя» — после империй Константина и Карла Великого. В теократическом синтезе важнейшим элементом являются «пророки, которые творят свободно и вдохновенно социально важное, прогрессивное. Преображение мира, приближающегося к «свободной теократии», является и целью, и средством. Главным в богословско-философском синтезе Соловьева становится творчество, «цельная эстетика» как «настоящее орудие Грядущего Бога».
Из религиозного философа, взявшегося наметить контуры будущего «интернационального общества как идеала со-вершенного единства, вселенского братства», Соловьев превращается в эстетика-художника, вдохновенного поэта, вводящего всё существующее в «формы красоты» идеального универсального общества, тождественного Царству Божию — цели истории, достижимой лишь за временными рамками истории. Своеобразие Р. И. Соловьева состоит в том, что она у него перерастает этнические, национальные рамки и в конечном счете становится сверхнациональной идеей «всечеловечества».
В дальнейшем Р. И. выходит за рамки религиозно-эстетического синтеза, «заданного» Соловьевым. В работах Е.Трубецкого, Вяч. Иванова. В.Розанова, Л. Карсавина, И. Ильина, Н. Бердяева Р. И. становится религиозно-философским символом христианского универсализма и русской духовности, «внятной» всем векам и всем народам.
Наконец, понятие «Р. И.» всё чаще используется для обозначения вполне определенных, исторически конкретных культурно-политических, экономических, эстетических, нравственных тенденций в развитии и функционировании национальной культуры. Реально они проявляют себя как назревшие проблемы социальной жизни, как «болевые» точки соприкосновения общества и государства, нравственности и права, личности и общества, национального и общечеловеческого. В этом смысле Р. И. как философема национальной жизни не сводится ни к религиозно-эсхатологическому аспекту, ни к мессианскому призванию России, ни к специфике национального характера. Р. И. — это попытка дать окончательный ответ на чисто русские, идущие из глубины веков вопросы «кто виноват?» и «что делать?» в проектах будущей, более органичной человеку повседневности, в государственно-политической, социально-правовой, экономической, культурно-эстетической и религиозной сферах жизни.
Те или иные аспекты Р. И., корни которой лежат в XIX в., проявляются в реальных социальных реформах, политологических конструкциях, «перестройке» государственных структур современной российской действительности. На этом пути Р. И. окончательно утрачивает свое философское содержание. Размываясь в потоке сегодняшних проблем общества, она становится мифологемой, субъективно призванной компенсировать постоянные катаклизмы национальной жизни, зачастую отливаясь при этом в формы антирациональной болезненной исключительности.
Кириленко Г.Г., Шевцов Е.В. Краткий философский словарь. М. 2010, с. 315-317.