Прибаутки
Потешки сменяются прибаутками. Прибауткой принято обозначать «смешной небольшой рассказ или смешное выражение, придающее речи юмористический оттенок». В детском фольклоре под этим термином издавна объединяли стишки-песенки, которые развлекали и потешали детей. От потешек (забавок) они отличаются тем, что не сопровождаются определенными игровыми действиями. Некоторые ученые (Г. Н. Потанин, В. И. Даль, А. Ф. Можаровский, А. Марков), видимо, по признаку наличия юмористических тенденций, к прибауткам относили произведения других жанров (считалки, перевертыши, скороговорки, дразнилки и т. д.). Успешно решала вопросы классификации детского фольклора О. И. Капица. Но и она не смогла провести грани между собственно прибаутками и песенками для детей. Она объединила их в одном разделе своей книги. И это не случайно: поэтика прибауток и песенок взрослых для детей не имеет серь-
[46]
езных отличий. В быту они выполняют одну и ту же роль. Вполне обосновано поэтому решение В. П. Аникина объединить все эти произведения под термином «прибаутки».
Это отражает и исторические изменения жанра. Прибаутки в генетическом отношении в основе своей восходят к игровым приговорам и «скоморошным» песням. Как жанр детского фольклора они оформились не раньше XVIII века. И. П. Сахаров дал описание девичьей игры «Коза». Игровой приговор являлся диалогом девушки и козы:
— Коза, коза, бя,
Где ты была?
— Коней стерегла.
— И где кони?
— Они в лес ушли...
Этот игровой приговор дал начало многочисленным диалогическим прибауткам про козу, сороку и др.
Темы прибауток о насекомых, которые дрова рубили, баню топили, о свиньях умных, что «пиво варили, борова женили», и многие другие унаследованы от скоморохов.
Впервые прибаутки были опубликованы сибирской фольклористкой Е. А. Авдеевой в 1849 году в «Отечественных записках». Она еще не выделяла прибаутки из колыбельных песен, но указывала, что не всегда эти произведения пелись, что матери и няни «приговаривали разные россказни и припевы».
Небезынтересно проследить процесс формообразования прибауток. Пока действия ребенка ограничены стенами избы, общение с внешним миром — общением с родными и близкими, пока ребенок не вошел в коллектив равных себе и не создал свой мир «жизни-игры», внешние впечатления его предельно ограничены. Это могло бы затормозить процесс психологического развития, но к концу «колыбельного» периода (2—5 лет) ребенок уже владеет обширным словарным запасом, достаточным для введения жизненно важной информации о предметах и явлениях, лежащих за пределами личного опыта и конкретно-чувственного восприятия действительности, и настолько прочными первичными представлениями, что возможна игра понятиями на уровне смысла; настолько владеет речью, что возможна игра словом. Потешки не только приготовили ребенка к игре, раскрыли перед ним
[47]
эстетическую суть игры, но и воспитали эстетические потребности, которые можно удовлетворить только в игре и игрой. Возникновение жанра прибауток как игр взрослых (пестуний) с детьми на уровне слова, понятия, смысла было таким образом предопределено во всех своих параметрах. Прибаутка призвана маленький, замкнутый мирок ребенка превратить в «разомкнутый» и бесконечно разнообразный мир, поднять ребенка до понимания социальных проблем, классовых отношений и некоторых философских категорий, что для него жизненно необходимо.
Такое многообразие проблем кажется непостижимым, способным эмоционально «оглушить» ребенка, затормозить интеллектуальное развитие. Поиски выхода из «педагогического тупика», из противоречий целей и познавательных возможностей ребенка привели к созданию такой структуры прибаутки, которая способна преодолеть эти противоречия. Во-первых, прибаутка всегда эстетически действенное произведение и вполне удовлетворяет детские «требования радости». Это достигается за счет высоких художественных достоинств поэтических текстов (яркая образность, рифмы: «часты как звезды», богатство аллитераций, звукопись и пр.). Во-вторых, народ издавна заметил, что богатое воображение ребенка — прямое свидетельство умственного развития, и нашел художественный прием, обеспечивающий такое развитие. Это достигается за счет обильного введения фантастических элементов, небыличного материала. В прибаутках утки могут играть в дудки, кошка шить ширинку, таракан дрова рубить, ворон играть во трубу и т. д. и т. п. В-третьих, чтобы рассудок ребенка способен был воспринять богатую информацию о мире, который лежит за пределами его непосредственного опыта, эта информация строго дозируется: «по одной трудности за раз». Чтобы она прочно закрепилась в памяти ребенка, структурой произведения предопределено многократное повторение мотива, дающего новую информацию. Это можно показать на примере прибаутки «Пошел козел за лыками, Пошла коза за орехами». Уже в первых двух стихах дается ребенку представление о внутрисемейном разделении труда. Далее ребенок узнает, что лес полон даров (орешки), полон и опасности, что для козы страшен волк, что сам волк боится стрельца (вооруженного человека), но и для стрельца опасен медведь, что «дубье» рубят топором, топор тупится камнем, камень - разрушается от
[48]
огня, огонь боится воды, и т. д. Все это — знания, без которых человек не смог бы правильно ориентироваться в мире. И знания эти ребенок получает через поэтическп организованный диалог, основанный на игре, звуком и словом:
Вода не йдет огонь лить,
Огонь не йдет камень палить,
Камень не йдет топор тупить,
Топор не йдет дубье рубить,
Дубье не йдет медведя бить,
Медведь не йдет стрельца драть,
Стрелец не йдет волка стрелять,
Волк не йдет козу гнать —
Нет козы с орехами,
Нет козы с калеными.
Последние два стиха повторены девять раз, «Волк не йдет козу гнать» — восемь раз и т. д., по нисходящей, и все стихи в несколько измененном виде повторяются в окончании. Познавательная и мнемоническая функции нашли совершенное воплощение в художественной образности' и композиции. Именно такая художественная структура позволяет, не отрывая ребенка от «искания радости», дать обширную сумму знаний, обеспечить их прочное запоминание, привести ребенка к пониманию причинно-следственных связей, их сложности и опосредованности, к пониманию единства и борьбы противоположностей, того, что все предметы и явления природы взаимосвязаны и взаимозависимы, к усвоению организующей роли ритма в художественном произведении.
Жанр прибауток далеко не однороден. В него входят короткие песенки (без элемента комического), обращения к детям типа:
Наша доченька в дому,
Что оладушек в меду,
Что оладушек в меду,
Сладко яблоко в саду.
Прибаутки второй группы, или прибаутки-шутки, генетически восходят к шуточным песням скоморохов и унаследовали от них систему образов. Таковы все песенки о животных, насекомых, делающих человеческие дела, например:
Кошка в лукошке
Рубашки шьет,
У нашей кошки
Три сдобные лепешки,
А кот на печи
Сухари толкет.
А у нашего кота
Три погреба молока.
[49]
Этот мотив широко распространен н в колыбельных песнях.
В (памяти старых людей до наших дней сохранились некоторые прибаутки с текстом и манерой исполнения (игры) скоморохов.
Кумулятивные песни в одинаковой мере закономерно относить к прибауткам, так как они исполнялись взрослыми для детей, и к детским песням, ибо они входили в детский песенный репертуар, и передавались от одного поколения детей к другому независимо от взрослых. Примером могут служить общеизвестные песни «Было у вдовушки восемь дочерей», «Жил я у пана», «Станем, мужинушка» и др., опубликованные П. А. Бессоновым, П. В. Шейном, В. Н. Добровольским и другими собирателями. Эти песни будут нами рассмотрены в следующей главе.
Контаминированные песни генетически восходят, как и прибаутки-шутки, к песням скоморохов, сохраняют их образную систему; от прибауток-шуток отличаются как своим объемом, так и манерой исполнения (сказочный говорок), кроме того, они захватывают отрывки произведений данного жанра и других жанров. Так, песня «Пошел мужик по воду, нашел крынку солоду» объединила мотивы трех прибауток и игрового приговора («Поди, утица, домой, поди, серая, домой»). Вариантом этой песни является текст «Пошел Ванька по воду».
Диалогические прибаутки, как уже было показано в начале данного раздела, восходят к игровым припевам. Процесс перехода совершался еще и в первой половине XX века. Диалогические прибаутки одновременно бытуют и в детской среде, но уже как детские диалогические песни. Это известные песни о конях, которые в лес ушли, о быках, что воду выпили, и т. д.
Произведения шестой группы мы назвали прибаутками-притчами. Отнесение этих произведений к прибауткам может быть оспорено. А. П. Бабушкина называла их детскими анекдотами. На наш взгляд, это не совсем верно. Произведения этого рода, в отличие от анекдота, представляют собой доступный детям урок нравственности, облеченный в Занимательную форму; по системе поэтических средств они ближе к диалогическим прибауткам.
Общеизвестна следующая прибаутка-притча:
— Тит? А Тит?
— Чево?
— Иди молотить,
— Брюхо болит.
— Ходи кашу ись.
— А где моя большая ложка?
[50]
По построению, по системе образов, по наличию «учительного элемента» это произведение несомненно ближе к прибауткам, нежели к анекдотам. По этому же принципу построены, как правило, и другие прибаутки-притчи:
— Федул, а Федул,
Чего губы надул?
— Кафтан прожег,
— А велика ли дыра?
— Да один ворот остался.
Когда ребенок пытается что-либо сделать наспех, без нужной основательности, ему говорят: «Сбил, сколотил — вот колесо! Сел да поехал — ах, хорошо! Оглянулся назад — одни спицы лежат». На похвальбу ребенка отвечают прибауткой-притчей!
— Вань, ты где?
— Да тута.
— Что делаешь?
— Ведмедя поймал
— Веди его сюда.
— А он не идет.
— Так сам иди.
— А он не пущает!»
В отличие от анекдота, жанра прозаического, в прибаутках-приговорках чувствуется тяготение к стихотворной организации текста (мерность строк, повторы, иногда рифма, ассонансы и т. д.). Прибаутки уже давно не являются активом репертуара пестуний. Почти все они записаны от престарелых женщин. Лучше сохранились прибаутки-притчи и диалогические прибаутки. Но и они постепенно уходят из репертуара пестуний.
[51]
Цитируется по изд.: Мельников М.Н. Русский детский фольклор. М., 1987, с. 46-51.