Голландская Ост-Индская компания [1623-1684] (Холл, 1958)

Ян Питерсзон Кун был основателем Голландской империи в Ост-Индии; но ее развитие после его смерти едва ли пошло по тому пути, который он стремился проложить. По его планам, Батавия должна была стать центром великой торговой империи, основанной на полнейшем контроле на море. Он не предусматривал какого-либо значительного расширения в территориальном отношении и не интересовался политическими делами внутренней части Явы. Территориями, которые, по его мнению, должны были находиться в фактическом владении Объединенной Ост-Индской компании, были мелкие острова, такие, как Амбоина и Банда. Остальная же часть империи должна была со[1]стоять из хорошо укрепленных торговых поселений, тесно связанных друг с другом и охраняемых непобедимыми морскими силами.

Империя не должна была ограничиваться Индонезией; ее форты и торговые посты должны были быть широко раскинуты по всему Востоку. Особенно он стремился завоевать Манилу и Макао, чтобы вытеснить испанцев и португальцев с Филиппин и китайского побережья. Он считал, что нужно поселить большое число голландских колонистов, которые должны были руководить трудом рабов на плантациях на Островах пряностей и в других местах, помогать защищать вновь приобретенные владения и участвовать в торговле между азиатскими странами. Эта торговля, по его мнению, могла принести значительно большие прибыли, нежели торговля между Европой и Азией, потребность которых в товарах, производимых каждой стороной, была весьма ограниченной. Его идеи были не столько реальными, сколько туманными, фантастичными и крайне жестокими. В те дни, когда он был генеральным директором по вопросам торговли в Батавии, его планы в отношении Островов пряностей ужаснули Лоуренса Реэла — его предшественника на посту генерал-губернатора, который считал, что осуществление этих планов будет связано с такими жестокостями в отношении туземного населения, что может повлечь за собой крах Объединенной Ост-Индской компании.

Военные мероприятия Куна привели к колоссальному росту расходов компании; и хотя методы отчетности компании и потеря некоторых бухгалтерских книг делают невозможным точное исчисление прибылей и убытков за ранний период, его собственные подсчеты за 1613— 1620 годы показывают дефицит в 8 тысяч гульденов, и в некоторых случаях директора вынуждены были прибегать к займам, чтобы поддержать средний дивиденд на уровне 10 процентов. И тем не менее Кун был убежден, что, если бы торговая система была перестроена согласно его предложениям, дальнейший вывоз капитала из Голландии мог бы принести колоссальные прибыли. После его смерти развитие межазиатской торговли компании, на что он возлагал надежды, действительно принесло компании весьма удовлетворительные прибыли, хотя директора и отвергли его предложения о колонизации, что было главным пунктом его программы.

Кратковременное вторичное пребывание Куна на посту генерал-губернатора (1627— 1629) явилось наглядным уроком, свидетельствовавшим о той опасности, которой подвергается торговая империя, не имеющая территории.

[213]

Сунан Агунг, правитель Матарама, достиг многого в осуществлении своего стремления возродить мощь Маджапахита. Из года в год неуклонно ширились его завоевания. В 1621 году он взял Тубан; в следующем году вторично пал Гресик, и он отправил экспедицию на Борнео, которая разрушила Суккадану. В 1624 году сунан Агунг опустошил Мадуру, убил вождей и выслал 40 тысяч человек на Яву. В 1625 году он завоевал Сурабайю. Он присвоил себе титул сусухунана («тот, кому все повинуются») и заявил свои притязания на верховную власть над всем островом. Но Бантам отказался признать его притязания, а Батавия, хотя она и начала с 1622 года посылать официальные посольства с дарами, отказалась помогать ему при его нападении на Сурабайю, чем навлекла на себя его гнев. Поэтому в 1626 году он отказался принять обычное голландское посольство и повел подготовку к нападению на Батавию.

Так обстояли дела, когда возвратился Кун. Батавия все еще продолжала жестокую блокаду торговли Бантама, которая была установлена в бытность Куна генерал-губернатором, и он принялся укреплять оборону города в первую очередь против нападений со стороны своих ближайших соседей. В канун рождества 1627 года войска Бантама в результате неожиданного нападения фактически проникли в крепость, но были изгнаны. Восемь месяцев спустя Матарам также предпринял неожиданную атаку с моря, но в результате отчаянного сопротивления это нападение было также отбито. В 1629 году Агунг осадил город самыми многочисленными силами, которые он смог со[1]брать. Но столь многочисленную армию было трудно обеспечить достаточным количеством продовольствия с помощью сухопутного транспорта, а голландцы нападениями на корабли с продовольствием обрекли его армию на голод. Через пять недель колоссальная армия сусухунана вынуждена была начать беспорядочное отступление, оставляя за собой путь, усеянный трупами людей и животных, погибших от голода и истощения. Во время осады Кун заболел холерой и спустя несколько часов умер. Это второе нападение Матарама на Батавию встревожило султана Бантама, который понял, что вслед за падением города атакам подвергнется его государство. Поэтому он предложил мир на условиях, которые были приняты, и десятилетняя блокада была снята.

Тяжелое поражение, нанесенное голландцами войскам сунана Агунга, не привело к установлению лучших отношений, хотя Хендрик Броуер, занявший в 1632 году пост генерал-губернатора, предпринял попытку договориться с ним. Военные столкновения продолжались, но были незначительны по своим масштабам, так как сусухунан оставил запад в покое и сосредоточил свое внимание на востоке. Он был ревностным мусульманином, и одним из его шагов, имевших далеко идущие последствия, было развитие отношений с мусульманскими государствами Аравии, в результате чего в Индонезии вновь оживилась деятельность проповедников ислама. Паломники из Мекки стремились возродить и укрепить веру среди народов, которые хотя формально были мусульманами, но все еще придерживались большинства своих старых, традиционных обрядов и ритуалов. Агунг объявил священную войну двум районам — острову Баламбангану и острову Бали, которые вплоть до того времени все еще противились обращению в ислам. В 1639 году он завоевал Баламбанган и выслал большую часть его населения. Бали, однако, с беспримерным мужеством противостоял его нападению и сохранил свою независимость.

Голландцы, избавившись от угрозы со стороны Матарама, вступили в полосу больших успехов и завоеваний. Дело значительно продвинулось вперед при Антони ван Димене (1636— 1645). В 1629 году Ян Петерсзон Кун избрал его своим преемником, но Совет Индии решил по-иному, назначив в качестве фактического генерал-губернатора Жака Спекса. Но директора в Голландии после длительных размышлений назначили генерал[1]губернатора из своего состава — Хендрика Броуера. По сравнению с Куном и ван Дименом как Спекс, так и Броуер были посредственностями; но, когда Стапель 1 характеризует период их деятельности как период, когда экспансия

______

1. Stареl, Geschiedenies van Nederlandsch-Indie, 1943, p. 85.

[214]

в новые области осуществлялась недостаточно энергично, он, несомненно, имеет в виду только архипелаг, так как в начале 30-х годов XVII века осуществлялась значительная экспансия на Индокитайском полуострове — в Аракане, Бирме, Тенассериме, Сиаме и Кохинхине. В каком-то смысле это было продолжением политики Куна, направленной на уничтожение туземного населения и на развитие иностранного, европейского, судоходства в Ост-Индии. Голландские фактории на Коромандельском берегу — «левая рука Молуккских островов»— стремились вырвать у индийских и арабских купцов торговлю индийскими тканями. Для того чтобы добиться этого, сочли необходимым создать фактории во всех тех пунктах вне Индии, которые ввозили эти товары.

Таким образом, голландцы в своем неуклонном стремлении установить полный контроль над торговлей в Бенгальском заливе вновь открыли в 1634 году свою факторию в Аракане, впервые создали факторию в Бирме и отправили разведывательную экспедицию в Тенассерим, находившийся тогда в руках сиамцев. Восстановление араканской фактории было тесно связано с непрерывной блокадой Малакки, которая началась в 1633 году и продолжалась вплоть до падения города в 1641 году. Аракан вывозил рис, а Батавия, столкнувшись с враждебным отношением сунана Агунга и его неоднократными запрещениями голландцам вывозить рис из его владений, настоятельно искала новых источников снабжения. Поэтому на протяжении всей истории этой фактории подавляющая часть ее торговли приходилась непосредственно на Батавию 1.

С другой стороны, рискованные мероприятия в отношении Бирмы и Тенассерима предпринимались и направлялись Пуликатом 2. Во всех трех пунктах голландцы вступали в соперничество с индийскими купцами; и хотя в течение примерно половины столетия голландцы преуспевали, они не могли вытеснить индийцев. Повсюду, где велась относительно честная конкуренция, азиат — араб, перс, индиец или китаец — всегда мог сохранить свои позиции. Только там, где голландцы прибегали к силе, как это имело место на Островах пряностей, они могли получить преимущество перед азиатским торговцем; но даже и там они не могли вытеснить его окончательно и должны были заключать с ним временные соглашения. На материке, где существовали более мощные монархии, голландцы редко могли диктовать свои условия, а азиатские торговцы занимали слишком прочное положение, чтобы можно было их вытеснить.

В начале 30-х годов XVII века наблюдалось развитие отношений голландцев с Сиамом и Аннамом. На помощь королю Сиама Прасаттонгу в его борьбе против Камбоджи и португальцев, с одной стороны, и мятежного Патани — с другой, были посланы голландские корабли. В 1632 году принц Фредерик Генрих Оранский направил поздравительное письмо королю Сиама, а в 1634 году ван Флит обосновался в качестве голландского агента в прочном кирпичном здании в Аютии. Это положило начало длительному периоду голландского господства в торговле Сиама. В этот период Сиам, подобно Аракану, приобрел новое значение в глазах голландцев в связи с продовольственной проблемой. «Этот пункт,— писал в 1636 году Йоост Схоутен в своем «Описании Сиама»,— снабжает Батавию значительным количеством продовольствия». Аютия послужила отправным пунктом для основания в 1637 году фактории в Камбодже, откуда в 1641 году вверх по трудно проходимой реке Меконгу отправился ван Вейстхофф, чтобы завязать отношения с лаосским королевством Вьен-Чанг (Вьентян). С основанием в 1633 году фактории в Кюинаме установились прочные торговые отношения с Аннамом, но в связи с основанием четыре года спустя фактории в Тонкине они сложились неудачно и вскоре были прерваны. Как Чини, правители Ханоя, так и Нгюены, прави-

_____

1. D. G. Е. Hall, Studies in Dutch Relations with Arakan, 1BRS, XXVI, pt. I, p. 1—31.

2. Пуликат — город в Индии.— Прим. ред.

[215]

тели Хюэ, приветствовали европейских купцов, но, так как они воевали друг с другом, вести торговлю с обоими практически было невозможно.

Таким образом, очевидно, что, хотя период генерал-губернаторства Спекса и Броуера и не характеризуется столь яркими результатами, которые были достигнуты при Куне и ван Димене, он все же представляет интерес. Голландские историки слабо его освещали главным образом потому, что успех описанных выше мероприятий был сравнительно невелик. Существование фактории в Мрохаунге (в Аракане) было исполнено превратностей, и в конце концов на исходе XVII столетия она была ликвидирована. Фактории, основанные в Бирме, несколько раз оказывались перед угрозой ликвидации, и в 1679 году они были закрыты. В Сиаме во второй половине столетия король Нарай, пытаясь избежать господства голландцев, призвал французов; и хотя попытка Людовика X IV обеспечить для себя в Сиаме доминирующее влияние провалилась с падением Константа Фолкона в 1688 году, голландцы никогда не смогли вернуть свои прежние позиции. Их фактория в Тонкине просуществовала до 1700 года, но она не принесла успехов в торговле.

Ван Димена называли «человеком, воплотившим в себе государственного деятеля, воина, мореплавателя и купца». По мнению голландцев, как один из создателей Голландской империи в Ост-Индии, он идет вслед за Куном. Он многим обязан Куну; вскоре по прибытии в Батавию директора прислали приказ о возвращении его на родину в связи с тем, что он был банкротом и проник на службу компании под чужим именем, но Кун не посчитался с приказом и предоставил молодому человеку возможность быстро выдвинуться. К тому времени, когда он в 1636 году занял свой пост, наиболее насущной задачей была торговля пряностями. Неизменное стремление голландцев усилить свою монополию задевало интересы населения Амбоины и Молуккских островов; происходили беспорядки, и велась «контрабандная торговля». Султан Хамджа на острове Тернате был союзником Объединенной Ост-Индской компании, но его кимелаха (заместитель правителя) на юге Церама был в тесной связи с султаном Макассара и поддерживал крупную контрабандную торговлю, центром которой был Макассар. Попытка голландцев захватить в 1635 году юг Церама потерпела полнейший крах и вызвала столь сильные волнения на всех островах, что в 1637 году ван Димен отправился с флотом, состоявшим из семнадцати кораблей, навести порядок. Он подавил восстание на Цераме и восстановил мир на островах, но, как только он ушел, прежние осложнения возобновились вновь.

Поэтому в 1638 году он возвратился на Амбоину и заключил новое соглашение с султаном Хамджой, который лично прибыл встретить его. На обрат[1]ном пути он побывал в Макассаре, где покончил с длительной войной, которая велась с 1616 года между Объединенной Ост-Индской компанией и правителем, заключив соглашение, по которому последний признал права компании на Острова пряностей и предоставил ей право захватывать и уничтожать любые макассарские корабли, появляющиеся вблизи островов. Применить более крутые меры ван Димен не решился, так как его корабли и солдаты нужны были в другом месте. Во время второго посещения Амбоины в 1638 году он направил карательную экспедицию против Бутона, расположенного к юго-востоку от побережья Целебеса, который активно участвовал в тайной торговле пряностями. Эти мероприятия несколько улучшили положение, но оказались недостаточными для разрешения проблемы. Пока Макассар оставался непокоренным и процветал как центр деятельности английских, французских, португальских и голландских купцов, торговавших пряностями, монополия на торговлю пряностями оставалась неосуществленной мечтой. Но у ван Димена были связаны руки его обязательствами на Цейлоне и перед Малаккой, тогда как сусухунан Матарама Агунг снова создавал серьезные осложнения, запрещая продавать рис голландцам и препятствуя их торговле на север[1]ном побережье Явы.

Цейлон и Малакка все еще были важными центрами господства португальцев. На Цейлоне, где португальцы крепко держали в своих руках все

[216]

его порты, Синга, раджа Канди, стремился заручиться в борьбе против них помощью голландцев. В ответ на просьбу, с которой он обратился в 1636 году к губернатору голландских коромандельских факторий, ван Димен начал блокаду Гоа. В 1638 году голландский флот под командованием Адама Вестерволта пришел на помощь радже Синге, открыто воевавшему в тот период с португальцами, и захватил португальский флот в Баттикалоа. За это раджа Синга заключил договор, предоставлявший голландцам монополию на торговлю корицей. В течение нескольких последующих лет голландцы захватили и другие португальские поселения и создали сильные гарнизоны в Гелле и Негомбо. Они достигли значительных успехов в установлении полного господства над Цейлоном, когда Португалия в результате успешного восстания против Испании в 1640 году заключила перемирие на десять лет с Нидерландами, по которому Коломбо все еще оставалось в руках португальцев.

Прежде чем новое соглашение вступило в силу на Востоке, Малакка наконец в 1641 году пала. Вплоть до конца она оказывала ожесточенное сопротивление. В 1606 году Маталиф и в 1615 году ван дер Хаген не смогли овладеть ею. Несколько раз голландцы пытались завязать связи с Аче, старым врагом португальцев, но ничего из этого не вышло. Малакка оставалась помехой для голландцев, оказывая поддержку как Матараму, так и Макассару в борьбе против них. Начиная с 1633 года голландцы установили жестокую блокаду порта, серьезно нарушая его торговлю и снабжение. В августе 1640 года с помощью султана Джохора, потомка последнего султана Малакки, изгнанного Албукерки, голландцы начали регулярную осаду города. Город держался с беспримерным мужеством до середины января 1641 года, когда осаждавшие наконец взяли штурмом его развалины и сломили сопротивление. Его падение в корне изменило положение на архипелаге. Малакка быстро утратила свое значение. Многие португальские семьи переселились в Батавию. Матарам потерял одного из своих лучших потребителей риса; в результате того, что яванские купцы перенесли свою торговлю в Батавию, Агунг должен был отменить свое запрещение на сбыт риса голландцам, хотя и остался столь же враждебно настроенным, как и прежде. Голландцы были теперь, несомненно, наиболее сильными на архипелаге и стали проявлять гораздо больше усилий в борьбе за монополию на торговлю пряностями. Ван Димен стремился уладить отношения с Агунгом, который вел интриги с англичанами, убивал голландских заложников и, наконец, спровоцировал попытку захватить крепость в Батавии. Но директора компании возражали против каких-либо решительных мер, и отношения оставались неудовлетворительными и неопределенными вплоть до того, когда оба они — ван Димен и Агунг — сошли со сцены в 1645 году.

Период пребывания ван Димена на посту генерал-губернатора был отмечен другими примечательными событиями в истории деятельности голландцев на Востоке за пределами Юго-Восточной Азии. Когда в 1641 году Япония изгнала всех пришельцев с Запада, голландцам было разрешено продолжать свою торговую деятельность. Они должны были покинуть главные острова и ограничиться маленьким островом Десимой, недалеко от порта Нагасаки, где их жизнь и деятельность протекали в условиях строгих ограничений и пристального наблюдения. Ван Димен стремился компенсировать свои неудачи, решительно преследуя китайскую торговлю. В 1642 году, захватив испанский порт в Цзилуне, голландцы завладели всем островом Формоза (Тайвань) — важным распределительным центром торговли сахаром, получаемым из Ки[1]тая. Вскоре их торговля стала процветать; но, когда маньчжуры положили конец династии Мин и правители Мин бежали в различных направлениях, один из них, Чжэн Чэн-гун 1, в 1661 году обосновался на Формозе и вскоре после этого заставил голландцев покинуть свою факторию.

_____

1. Чжэн Чэн-гун — китайский полководец, вел борьбу против вторгнувшихся в Китай маньчжурских войск. По призыву тайваньцев, которые находились в это время под гнетом .голландцев, войска Чжэн Чэн-гуна освободили Тайвань от колонизаторов и восстановили китайское управление и законодательство,— Прим. ред.

[217]

Имя ван Димена связано с рядом важных путешествий, закончившихся открытиями новых земель. Он отправил мореплавателей на поиски мифического Золотого острова «Рика Доро», о котором говорили, что он находится где-то к востоку от Японии. Две экспедиции — одна в 1639 году под руководством Матхейса Хендриксзона Кваста и Абеля Янсзона Тасмана и другая в 1643 году под руководством Мартена Герритсзона де Фриса — завершились

открытиями Курильских островов и восточного побережья Сахалина, но Золотой остров так и не был найден; кроме того, Тасман сделал более ценный вклад в географическую науку совсем в иной области.

В самом начале своих поисков рынков пряностей голландцы открыли, что существует лучший путь к островам архипелага, чем тот, которым пользовались португальцы. Последние переняли от арабов практику плавания во время муссонов: они следовали вдоль побережья Восточной Африки, попа[1]дали в пояс муссонов и приближались к архипелагу, пересекая Индийский океан к северу от экватора и проходя Малаккский пролив. Этот путь проходил у стратегического центра на западном побережье Индии. Однако голландцы, пренебрегая подобными соображениями, пройдя вокруг мыса Доброй Надежды, использовали западные ветры «бурной зоны» южного полушария, которые давали им возможность значительно быстрее пересечь Индийский океан и сделать Зондский пролив своим естественным путем к архипелагу. Корабли, прошедшие слишком далеко на юг, открыли землю, известную теперь как Австралия, и не мало их разбилось о ее негостеприимные западные берега.

В 1642 году и снова в 1644 году ван Димен отправил Тасмана и Франса Якобсзона Фиссера, чтобы установить связь этой земли, если таковая существует, с тем, что географы называли «Тэрра Австралис Инкогнита». Во время своего первого путешествия, после захода на остров Маврикия, они обогнули Австралию с запада и сделали свою первую высадку на острове, названном Тасманом «Землей ван Димена», который впоследствии англичане назвали Тасманией. Затем они проследовали дальше, открыв Новую Зеландию, которую они сочли частью великого южного континента, и возвратились в Батавию с севера Новой Гвинеи. Их второе путешествие было предпринято с целью установить, существует ли пролив между Новой Гвинеей и Австралией и является ли залив Карпентария началом пролива, который проходит непосредственно у Австралии. Хотя им не удалось открыть пролив, которым испанцы Торрес и Прадо успешно прошли еще в 1607 году 1, они правильно нанесли на карту залив Карпентария. Их путешествия были последним важным вкладом голландцев в область исследований.

Ван Димен не мог использовать результаты их путешествий в интересах развития торговли. Народ, который они встретили на северном побережье Австралии, «не имел риса и каких-либо ценных плодов, был очень беден и во многих местах злобно настроен». Со смертью ван Димена в 1645 году Объединенная Ост-Индская компания утратила интерес не только к дальнейшим открытиям, но также и к землям, которые ее отважные мореплаватели нанесли на карту.

Если Кун был основателем Батавии, ван Димен во многих отношениях был создателем этого города, который стали называть «Королевой Востока». Он завершил строительство дворца, построил ратушу и латинскую школу и многое сделал для того, чтобы расширить и украсить первоначальное поселение. Вокруг этого города развивались земледелие и промысел; этим занимались главным образом китайцы, поощряемые Куном селиться там. Была вы[1]строена новая церковь, по берегам каналов вытянулись ряды выстроенных в голландском стиле домов, и вся местность выглядела почти как голландский город, перенесенный из Европы. Город стал новой родиной и фактически могилой для все возраставшего числа голландцев, так как был расположен в исключительно нездоровой местности; одним из наиболее важных вкладов, сделанных ван

_____

1. Торрес и Прадо написали отчеты о своем открытии, но они не были опубликованы. Рукопись Торреса увидела свет лишь в середине XVIII века.

[218]

Дименом при благоустройстве города, был приют для сирот, учрежденный в 1639 году.

Непосредственные преемники ван Димена, Корнелисван дер Лейн (1645— 1650) и Карел Рейнирсзон (1650— 1653), не внесли сколько-нибудь существенного вклада в развитие Голландской империи; однако период их правления далеко не был периодом застоя. Амангкурат I (1645— 1677), сын и преемник Агунга, заключил мир с ван дер Лейном и предоставил Объединенной Ост-Индской компании свободу торговли в своих владениях. Компания в свою очередь ежегодно направляла посольство в Матарам и позволяла яванским подданным сусухунана вести торговлю повсюду, за исключением Молуккских островов. Были заключены новые соглашения с раджой Сингой на Цейлоне и с государствами Малаккского полуострова, где добывалось олово, и эти соглашения упрочили позиции голландцев в обоих этих районах. В 1650 году директора компании издали новый обширный свод правил — «Главные правила» для управления Ост-Индией. Эти правила подчеркивали, что компания является торговой организацией, деятельность которой должна осуществляться в соответствии со следующими принципами: устранять конкурентов и «покупать дешево, а продавать дорого». Для того чтобы обеспечить более полный контроль над торговлей пряностями, было установлено, что гвоздика должна выращиваться на Амбоине и соседних островах, а производство мускатного ореха и мускатного «цвета» должно было осуществляться на островах Банда; перепроизводство и контрабанда должны были пресекаться путем уничтожения деревьев во всех других местах. В том же году по стратегическим соображениям было принято решение колонизировать мыс Доброй Надежды, и в 1652 году Ян ван Рибеек основал там одну колонию — единственную колонию в подлинном смысле слова, которой когда-либо владела голландская Объединенная Ост-Индская компания.

Политику уничтожения излишних деревьев, дающих пряности, которые могли быть использованы для контрабандной торговли, начал фактически осуществлять Арнольд де Фламинг ван Оудсхоорн в 1649 году, когда он учредил то, что получило название «хонгитохт». чтобы вырубать деревья на западе Церама, где все еще велась тайная торговля сМакассаром. Это была флотилия, состоявшая из кора-кора, или крупных прау, передвигавшихся при помощи весел. Этот бесчеловечный метод насаждения монополии систематически применялся до тех пор, пока производство гвоздики на Молуккских островах не было фактически прекращено. В 1650 году на этих злосчастных островах вспыхнуло крупное восстание, которое было полностью подавлено только в 1656 году. Голландцы арестовали султана Тернате, Мандар[1]шаха, и выслали его в Батавию; он был восстановлен в правах лишь тогда, когда заключил официальное соглашение, позволявшее голландцам вырубать гвоздичные деревья в его владениях там, где пожелают. За такое послушание ему было назначено ежегодное содержание. Его народ заставили выращивать вместо гвоздики рис и саго, и, так как на этих островах не могло производиться достаточно продовольствия, население вынуждено было покупать дополнительно рис у голландцев по более высокой цене, чем оно могло себе позволить. Разорение стало уделом этих некогда процветавших островов, и естественным результатом этого был угрожающий рост пиратства.

Годы пребывания на посту генерал-губернатора Иогана Метсёйкера (1653— 1678), так же как и годы пребывания на этом посту Куна и ван Димена, являются периодом значительных успехов Объединенной Ост-Индской компании. При ван Димене Иоган Метсёйкер был специалистом по вопросам законодательства в Совете Индии; он составил статус Батавии, который служил для Голландской восточной империи первым кодексом законов и оставался до начала X IX века главным авторитетным источником по вопросам законодательства. Позднее, являясь губернатором Цейлона, он установил хорошие взаимоотношения с раджой Сингой и проложил путь к окончательному искоренению там португальской власти. Достижение этой цели было одним из первых его успехов на посту генерал-губернатора. Дело не ограничилось

[219]

захватом только Коломбо (1656) и учреждением там голландской резиденции; ван Гуне, посланный в 1657 году с тем чтобы вытеснить португальцев с Цейлона, с Коромандельского берега и Малабарского побережья Индии, с таким успехом выполнил свою задачу, что, когда мир, заключенный в августе 1661 года между Нидерландами и Португалией, положил конец его завоеваниям в начале 1663 года, португальцы не только потеряли все свои владения на Цейлоне, но и в Индии у них остались только Гоа и Диу. В том же году португальцы покинули Тидоре, и голландцы остались полными хозяевами на Молуккских островах.

При Метсёйкере голландцы установили довольно значительный контроль над портами Суматры, где велась торговля перцем. Голландцы готовились принять решительные меры против султана Палембанга, который в 1658 году предательски напал на голландскую факторию, перебил агентов и команды двух судов, стоявших на якоре вблизи нее. Карательная экспедиция вынудила его дать разрешение на строительство голландского форта вблизи его города и предоставить голландцам исключительное право на закупку перца в его владениях. Кроме того, были предприняты меры против Аче, мощь которого значительно ослабела после смерти Искандера Муда в 1636 году. По Пайнанскому договору 1662 года влиятельные вожди минангкабау, восставшие против господства Аче, перешли под защиту Объединенной Ост-Индской компании. Когда четыре года спустя агенты Аче спровоцировали на запад[1]ном побережье выступление против голландцев, экспедиция под руководством Абрахама Ферспреета покончила с влиянием Аче во всем районе.

После того как в 1656 году на Молуккских островах было сломлено вся[1]кое сопротивление, ясно было, что следует предпринять дальнейшие меры, с тем чтобы положить конец мощи Макассара. Но Хассан-уд-дин сильно укрепил свой город и был хорошо обеспечен оружием, получаемым от европейцев, которые вели там торговлю. К тому же Метсёйкер уклонился от выполнения задачи, которая, несомненно, повлекла бы значительные расходы, что вы[1]звало бы недовольство директоров компании. В течение нескольких лет возобновившаяся война с португальцами на Цейлоне и в Южной Индии удерживала его от риска послать большую экспедицию против Хассан-уд-дина. Однако в 1660 году войска под командованием Иогана ван Дама захватили один из фортов Макассара, и вследствие этого султан принял условия, по которым он обещал прекратить плавание к Островам пряностей, воздерживаться от вмешательства в дела союзников компании, Бутона и Менадо, и изгнать португальцев из своих владений. Но он не выполнил договорных обязательств и вновь начал проводить прежнюю враждебную политику. Поэтому в 1666 году Метсёйкер поручил Корнелису Янсзону Спеелману свести с ним счеты. Спеелман заручился поддержкой Ару Палакка, бугского вождя Бони, семейство которого было перебито Хассан-уд-дином. Экспедиция началась с уничтожения крупных макассарских войск, которые действовали против Бутона. Затем Спеелман отплыл на Молуккские острова, где он заставил правителя Тидоре признать верховную власть голландцев и прекратить свою вечную вражду с Тернате. Затем, получив дополнительные подкрепления из Тернате, он возвратился на Целебес и принялся за выполнение трудной задачи — поста[1]вить Макассар на колени. Потребовалось четыре месяца отчаянной борьбы, для того чтобы заставить Хассан-уд-дина подчиниться. 18 ноября 1667 года он подписал Бонгайский договор, по которому признал верховную власть голландцев, разоружил свои форты, предоставил голландцам монополию на торговлю и согласился изгнать всех европейцев, кроме голландцев. Он дол[1]жен был также уплатить огромную контрибуцию и разрешить голландцам занять его главную крепость, которую они назвали фортом Роттердам в честь места рождения Спеелмана. Четыре месяца спустя он снова попытался нару[1]шить условия мира. На этот раз голландцы захватили его город, устранили его от власти, назначив ему содержание, и установили на юге Целебеса власть голландского губернатора, резиденцией которого стал форт Роттердам. Независимость Индонезии на востоке архипелага была фактически уничтожена.

[220]

Вплоть до периода правления Метсёйкера не было никаких отклонений от политики Куна, направленной на ограничение голландской империи цепью фортов и торговых пунктов и избежание территориальных завоеваний, за исключением очень мелких островов, таких, как Амбоина и Банда. Однако при Метсёйкере изменения в этой области начали становиться отчетливыми, хотя вряд ли кто-либо сознавал это в то время. Во-первых, Объединенная Ост-Индская компания стала господствующей силой на Цейлоне, и, хотя раджа Канди все еще продолжал выступать как правитель, остров фактически стал в значительной степени территориальным владением голландцев. Незадолго до смерти Метсёйкера в государстве Матарам произошли события, которые привели к вмешательству голландцев и тем самым повлекли за собою ряд последствий, завершившихся установлением господства голландцев над всем островом. Не было ни сознательной перемены программы, ни стремления со стороны директоров компании превратить свою торговую империю в территориальную. И все же такое превращение было неизбежным, как это позднее имело место и с англичанами в Индии, если голландцы хотели сохранить и укрепить свои позиции, которые они завоевали, нанеся поражение всем своим европейским конкурентам. В противном случае им угрожали упадок и, по всей вероятности, полное угасание их власти. Поэтому, хотя они ясно осознавали всю важность невмешательства в борьбу правителей Индонезии между собой и Батавия была готова признавать любого фактического правителя, пока он выполнял обязательства своего государства перед Объединенной Ост-Индской компанией, сами условия, на которых базировалась эта политика, должны были рано или поздно привести к отказу от нее.

Беспорядки в Матараме, приведшие к вмешательству голландцев, начались в 1674 году, когда Труноджойо (Трунаджайя), мадурский правитель, выдававший себя за потомка королевской семьи Маджапахита, возглавил мощное восстание против преемника Агунга, Амангкурата I, с которым после заключения договора в 1646 году голландцы находились в хороших отношениях. Амангкурат I, илисунан Тегалвангн, как его обычно называли, был чудовищно жестоким; его зверства достигали столь необычайных масштабов, что кажутся невероятными. При осуществлении реорганизации управления своей империей его меры, направленные к тому, чтобы сломить независимость местных правителей, вызвали сильное недовольство. Положение осложнялось наличием большого числа беженцев из Макассара, которые осели на восточном берегу Явы и занялись пиратством 1. Вместе с ними и своими мадурскими приверженцами, которые были недовольны поведением яванцев на их острове, Труноджойо быстро подчинил восточную Яву и часть центральной Явы и обосновался в Кедири. И сусухунан, который с самого начала не смог предпринять эффективных мер против мятежников, обратился к Батавии за помощью.

По договору 1646 года Метсёйкер был обязан оказывать военную помощь лишь в тех случаях, если враги Матарама были также врагами голландцев. Однако он сознавал, что среди мятежников много антиголландских элементов и, больше того, что сунан Бантама рассчитывает использовать беспорядки в Матараме в своих собственных интересах путем захвата западных провинций и окружения таким образом Батавии. Поэтому он решил послать помощь, но вмешательство голландцев свести к минимуму. Спеелман, которого он поставил во главе военно-морских сил, посланных в 1676 году против макассарских пиратов Труноджойо, придерживался совершенно иных взглядов. Он стремился проводить твердую политику, которая восстановила бы власть Амангкурата, поставив его в то же время в положение зависимости от голландцев, и дала бы возможность нанести решительный удар по планам Абулфатаха Агунга, пра[1]вителя Бантама. Между тем Труноджойо, воспользовавшись нерешительной политикой голландцев, взял штурмом и разграбил кратон (дворец)

_____

1. По Бенгайскому договору 1667 года жители южного Целебеса—буги были лишены права заниматься морской торговлей, что являлось их основным занятием. Переселившись в другие районы, они стали заниматься морским разбоем. — Прим. ред.

[221]

Матарама. Амангкурат, бежав под защиту голландцев, умер в Тегалванги, оста[1]вив своим преемником адипати Анома, надежды которого на престол полностью зависели от голландцев. В октябре 1677 года за признание его законным сунаном он предоставил голландцам значительные торговые уступки наряду с передачей значительной территории к югу от Батавии, а также порт и область Семаранг. Кроме того, он обещал оплатить все военные расходы голландцев и в качестве залога передал им ряд городов на побережье.

Метсёйкер был не совсем удовлетворен договором, заключенным Спеел[1]маном, но он вскоре умер, и на смену ему пришел более воинственно настроен[1]ный Рейклоф ван Гуне, который сделал Спеелмана своей правой рукой в Совете Индии и сразу же начал проводить энергичную политику. Антони Хурдт, командовавший значительными голландскими войсками, захватил Кедирн, и адипати Аном был коронован древней короной Маджапахита, которая была передана голландским командующим, и был назван Амангкуратом И. Труно[1]джойо бежал, но его преследовали два туземных войска — бугское и амбоинское,— находившиеся на службе у голландцев. В конце концов амбоинцы загнали его в непроходимые джунгли в горных районах восточной Явы и передали его Амангкурату II в его новой столице Картасуре, где несколько дней спустя сам сусухунан собственноручно убил его. Постепенно голландские и матарамские войска выследили и уничтожили других мятежников; однако мир был установлен лишь в 1682 году. «Тот, кому все повинуются», стал теперь фактически вассалом голландцев, державшимся на своем престоле благодаря телохранителям из голландских войск.

Борьба в Матараме в большой степени осложнялась для Батавии из-за положения, создавшегося в Бантаме. Абулфатах, который в 1651 году вступил на престол и получил титул султана Агунга, был энергичным правителем; он стремился возвратить своему королевству те важные позиции, которые оно ранее занимало в области торговли. В 1656 году он возобновил враждебные отношения с голландцами, но сильная блокада ими его столицы заставила его заключить в 1659 году мир. Как только блокада была снята, он направил свои усилия на содействие процветанию торговли, и Бантам с расположенными в нем французскими и английскими факториями стал серьезным соперником Батавии. Договор 1677 года между Батавией и Матарамом побудил его предпринять попытку помешать Амангкурату II в установлении слишком тесных связей с голландцами; в частности, он заявил свои претензии на сюзеренитет над Черибоном, территория которого была расположена к востоку от Батавии, и угрожал голландцам войной в случае их вмешательства.

Но вспыхнувшие семейные раздоры сыграли на руку голландцам. Старший сын Агунга, который возвратился в 1676 году из паломничества в Мекку (что дало ему титул султана Хаджи), узнал, что во время его отсутствия его младшего брата, женатого на дочери главного министра, собирались провоз[1]гласить законным престолонаследником. Это побудило Хаджи вступить в тайные сношения с голландцами. В мае 1680 года, когда Агунг намеревался прибегнуть к оружию, чтобы силой добиться осуществления своих притязаний на Черибон, произошел дворцовый переворот и его заставили отречься от престола в пользу Хаджи. Новый правитель тотчас же вступил в переговоры с Батавией по поводу договора о дружбе. Это вызвало в некоторых районах взрыв недовольства против него. Агунг получил возможность вернуть себе трон, и между отцом и сыном началась гражданская война. В 1683 году Хаджи взял в плен своего отца и выдал его голландцам, которые продержали его в тюрьме вплоть до его смерти в 1692 году.

Своим успехом Хаджи был полностью обязан поддержке сильных соединений голландских войск, и он добился этого успеха лишь после весьма ожесточенной борьбы. Поэтому в 1684 году он был вынужден заключить договор, по которому фактически отказывался от независимости своего государства. Помимо отказа от притязаний на Черибон, Хаджи обещал возместить все военные расходы голландских войск, составлявшие в общем до 600 тысяч долларов, предоставил голландцам исключительное право вести экспортную и импорт-

[222]

ную торговлю в своем государстве и согласился изгнать всех европейцев неголландцев. Он был освобожден от обязательства уплачивать свой долг до тех пор, пока будет уважать предоставленную голландцам монополию. Голландцы в свою очередь, построив в Бантаме мощную крепость, гарантировали этим его пориновение. Англичане, уже утратившие свою опору в Макассаре, были теперь вынуждены покинуть Бантам. Они перебрались в Бенкулен на запад[1]ном побережье Суматры, где вынуждены были оставаться до 1824 года.

Голландцы были теперь неоспоримыми хозяевами архипелага. Но они добились господства дорогой ценой, и добились именно тогда, когда вели отчаянную борьбу в Европе против Людовика XIV и Карла II. Их торговля переживала тяжелые времена, и в ряде случаев во время пребывания Метсёйкера на посту генерал-губернатора Объединенная Ост-Индская компания не имела возможности ежегодно выплачивать дивиденды. Однако она все еще могла давать в среднем высокую прибыль и посылать богатые грузы пряностей в Европу. Но теперь она превращалась из торговой силы в территориальную. Однако недалеко было то время, когда с ростом расходов по управлению и сокращением торговли компания неуклонно пошла к упадку.

[223]

Цитируется по изд.: Д.Дж.Е. Холл. История Юго-Восточной Азии. Пер. с. англ. Я.М. Света, Р.А, Тузмухамедова. М., Издательство иностранной литературы, 1958, с. 213-223.