Коллективное бессознательное: психологическое значение

Медицинская психология в ныне существующем виде выросла из представления о личностной природе психики. Такими я знаю теории Фрейда и Адлера. Это, безусловно, психология личности, изучающая почти все поведенческие факторы как личностные по природе. Тем не менее даже она опирается на некоторые общебиологические факторы: сексуальные инстинкты или стремление самоутверждения, не относящиеся к чисто личностным свойствам. Так как эти ученые создают объяснительную науку, они вынуждены вспоминать и названные факторы. Ни одна из таких теорий не может отрицать существования априорных инстинктов, общих для человека и животных, или сказать, что априорные инстинкты существенно не влияют на личностную психологию. Тем не менее инстинкты надличностны, ими наделен каждый, они — наследственные факторы подвижного или мотивационного характера, которые, кстати, иногда не достигают того уровня сознания, на котором современная психотерапия встречает пациента, обещая помочь ему осознать их. Более того, инстинкты не таинственны и не определены природой, а являются специфично сформированными мотивирующими силами, существующими задолго до сознания и, несмотря на любую степень сознания, они реализуют свои наследственные цели. В результате инстинкты формируют очень точные аналогии архетипов, настолько точные, что есть смысл предположить, что архетипы — это бессознательные образы самих инстинктов или, другими словами, что они — образцы (pattern. — Примеч. пер.) инстинктивного поведения.

Поэтому гипотеза коллективного бессознательного не более смела, чем положение о существовании инстинктов. Она охотно допускает, что человеческая деятельность в очень большой степени вызвана инстинктами и вполне независима от рациональной мотивации сознательной психики. Так, если утверждается, что воображение, восприятие и мышление вызваны действием подобных врожденных и всеобщих формальных элементов, то здравый ум не найдет здесь ни больше ни меньше, чем в теории инстинкта. Хотя такой упрек в мистицизме частенько сопровождает мою концепцию, я еще раз повторю, что понятие коллективного бессознательного имеет не спекулятивное, не философское, но эмпирическое, практическое основание. Просто вопрос надо поставить так: существуют или нет бессознательные, универсальные формы такого рода? Если они существуют, тогда существует та часть психики, которую можно назвать коллективным бессознательным. Да, определение коллективного бессознательного не всегда легкая задача. Недостаточно сказать, что все это — архетипический продукт, на бессознательное часто проецируются действия языка и образования. Надо исключить также криптомнезию 1, которая в некоторых случаях играет определенную роль. Несмотря на эти трудности посторонних влияний, все равно остается достаточно много индивидуальных примеров, демонстрирующих автономное воссоздание мифологических мотивов, и это исключает всякие сомнения. Если же такое бессознательное можно найти везде, то психологическое объяснение должно строиться на этом и следует подвергнуть резкой критике существующие личностные этиологии.

Все, что я говорю, можно пояснить на конкретном примере. Вы, возможно, читали Фрейда и его обсуждение одной из картин Леонардо да Винчи: «Св. Анна с Марией и младенцем Христом» 2. Фрейд смотрел на эту картину в свете того, что у Леонардо было две матери. Такое причинное объяснение — личностью. Сейчас не стоит останавливаться ни на том факте, что это одна из самых уникальных картин, ни на том не-соответствии, что Св. Анна приходится Христу бабушкой, а не, как получается у Фрейда, матерью, но сейчас стоит заметить вплетенный в личностную психологию надличностный мотив, знакомый нам из других сфер. Это мотив двойной матери, архетип, обнаруживаемый в мифологии и сравнительной религии в разных вариантах. Такой архетип формирует основу бесчисленных «коллективных представлений». Я могу вспомнить, например, мотив двойного происхождения, то есть происхождения от человеческого родителя и от божественного, как у Геракла, который получил бессмертие, нечаянно усыновленный Герой. То, что было мифом в Греции, — было до этого живым ритуалом в Египте: фараон по природе — и человек, и божество. В родильных палатах египетских храмов второе божественное зачатие и рождение фараона изображены на стенах, он — дважды рожден. Эта идея лежит в основе всех мистерий возрождения, включая христианские. Сам Христос — «дважды рожден»: крещением в Иордане он воссоздался и возродился из воды и духа. Поэтому в католической литургии купель называется «uterus ecclesia» 3, и, как вы можете прочитать в католическом молитвеннике, так это называется и сегодня — «благословенная купель» святой Субботы перед Пасхой. Кроме того, в соответствии с ранней христианско-гностической идеей дух, появляющийся в виде голубя, интерпретируется как София-Сапиенция, то есть Мудрость, и как мать Христа. Благодаря этому мотиву двойного рождения у детей теперь благодетели «бог-отец» и «богоматерь», а раньше детям к их рождению, к счастью или несчастью, определяли добрых и злых фей, и те «усыновляли» их.

Идея второго рождения обнаруживается везде и всегда. В далекие от нас времена возникновения медицины второе рождение было магическим средством лечения, во многих религиях оно основное мистическое переживание, это — ключевая идея средневековой оккультной философии и еще, хоть это и немало, это детская фантазия многих и многих детей, которые воображают, что их родители не настоящие, а приемные, а они были подкинуты. Такая же идея была у Бенвенуго Челлини 4, о чем он рассказал в своей биографии.

Сейчас совершенно не важно, истинно ли то, чтобы у всех людей, думающих о своем двойном порождении, было две матери, или наоборот, что те немногие, кто разделял судьбу Леонардо, заразили человечество своим комплексом. Скорее надо предположить, что универсальный пример мотива двойного рождения с фантазией о двух матерях отражает вездесущую человеческую потребность, воплощенную в этом мотиве. Если Леонардо да Винчи в Св. Анне и Марии фактически изображает своих матерей (в чем я сомневаюсь), то он все же лишь выразил нечто, что знало до и после него бесчисленное число людей. Символ грифа 5 (также обсуждаемый в работе Фрейда) делает такую точку зрения еще более правдоподобной. В подтверждение Фрейд ссылается на источник символа — «Иероглифику» Гораполлона 6, широко известную во времена Леонардо книгу. Там вы прочтете, что грифы бывают только женского рода и символизируют матерь. Их зачатие происходит через ветер (пневму). Это слово получило значение «дух» под влиянием, главным образом, христианства. Даже в сумме чудес пятидесятницы пневма еще имеет двойное значение: «ветра» и «духа». Этот факт, по-моему, сразу же заставляет вспомнить Марию-девственницу, «зачавшую» через пневму, как и гриф. Кроме того, по Гораполлону, гриф символизирует Афину, которая не родилась, а вышла прямо из головы Зевса девственницей и вспоследствии знала только духовное материнство 7. Все это действительно напоминает Марию и мотив второго рождения. Не существует ни малейшего доказательства, исходя из картины, что все это было знакомо Леонардо. Даже если верно, что он отождествлял себя с младенцем Христом, то, скорее всего, он все же изображал мифологический мотив двойной матери, а не свою собственную историю. А что говорить о других художниках, рисовавших на эту тему? Разве у всех было две матери?

А теперь перенесем случай с Леонардо в область неврозов и представим, что у пациента — материнский комплекс и он страдает от иллюзии, что причина его невроза — в двух матерях. Личностная интерпретация должна была допустить, что он прав — и тем не менее это совсем не так. На самом деле причина его невроза — в реактивации архетипа двойной матери, и не важно, одна мать у него или две, потому что, как мы видели, этот архетип живет индивидуально или исторически безотносительно к очень редкому случаю двойного материнства.

В случае же с нашим пациентом хочется предположить простую и личную причину, однако наше предположение будет не просто неточным, но и неправильным. Можно представить, как трудно врачам, обученным только медицине, понять, что Мотив двойной матери может иметь такую детерминирующую силу, что в состоянии достичь эффекта травмирующих условий. Но если мы посмотрим на чудовищные силы, тайно находящиеся в мифологической и религиозной сферах человека, причинная значимость архетипа покажется нам менее фантастической. Огромное число неврозов возникает из-за нехватки кооперации мотивирующих сил психической жизни пациента. Тем не менее персоналистская психология редуцирует все явления к личностным причинам и даже пытается отрицать архетипические мотивы, помешать их действию, разрушая личностным анализом. Я говорю об этой рискованной процедуре, медицински не обоснованной. Сегодня лучше, чем двадцать лет назад, можно судить о природе довлеющих над нами сил. Вы видите, как целая нация оживляет архаический символ, даже больше, — архаические религиозные формы, и сейчас массовая эмоция революционизирует и изменяет жизнь отдельного человека самым катастрофическим образом. Жив ли в нас человек прошлого, тот, что и не снился до войны, тот человек, который, исходя из последних размышлений, — судьба великих наций, а не сумма отдельных психических изменений?

Пока невроз является нам как частное дело, архетипы играют малую роль. Но если взять вопрос о всеобщем неблагополучии, или, другими словами, о распространении вредных невротических состояний у относительно большого числа людей, то тогда над0 предположить существование констеллирующих (созвездий) архетипов. Если неврозы перестали быть исключительно частным делом и стали социальным феноменом, то в этом замешаны архетипы. Архетип, соответствующий ситуации, активизируется, его взрывчатые и опасные тайные силы приводятся в действие, часто с не-предсказуемыми Последствиями. Нет сумасшедших, не павших жертвой архетипа. Если кто-нибудь тридцать лет назад осмелился бы предсказать, что психологическое развитие придет к средневековым гонениям евреев, что Европа будет дрожать перед римскими фашистами и тяжелой поступью их легионов, что люди еще когда-нибудь будут взбрасывать руки в римском приветствии, как и две тысячи лет тому назад и что архаическая свастика вместо христианского креста соблазнит и неотвратимо поведет вперед миллионы бойцов, готовых к смерти, тогда бы он выглядел мистическим дураком. А сегодня? Хоть и кажется странным, но все эти абсурдности — страшная реальность. Частная жизнь, частная этиология 1 и частные неврозы почти стали фикцией в сегодняшнем мире. Человек из прошлого, живший в мире архаических представлений, снова появился в очень зримой и реальной, наполненной болью жизни, появился не в отдельных неустойчивых индивидах, а во многих миллионах.

В жизни столько архетипов, сколько типичных ситуаций. Бесконечные повторения впечатывают опыт переживаний в нашу психическую конституцию, но не в форме чувственных образов со смыслом, а сначала в форме без содержания, являясь только возможностью определенных типов восприятия и действия. Когда представляется случай, соответствующий данному архетипу, тогда архетип активизируется и действует преднаправленностью инстинкта, прокладывая себе путь наперекор всем причинам и желаниям, или же порождает конфликт патологической величины, другими словами, невроз.

Примечания

1. Криптомнезия— «скрытое воспоминание», изложение нового материала как своего, на самом же деле забытого. — Примеч. пер.

2. Дословное название картины позднего Леонардо «Святая Анна с Девой Марией и Христом-дитя». — Примеч. пер.

3. От uterus (лат.) — матка, ecclesia (лат.) — церковь, священное. — Примеч. пер.

4. Бенвенуто Челлини (1500—1571) — итальянский скульптор и ювелир. — Примеч. пер.

5. Vulture (англ.) — гриф, стервятник. В русской литературе обычно употребляется слово «сокол». — Примеч. пер.

6. «Иероглифика» — сборник IV века египетских, в то время еще нерасшифрованных иероглифов, изданных греческим грамматиком Гораполлоном. Он сам дал и толкования значений иероглифов, и каталог идей, возможно, их выражающих (символику). — Примеч. пер.

7. Выход Афины из головы Зевса напоминает умственное усилие. По одному из мифов Зевсу помогает родить Афину (стражника, мудрость, женщину) Гефест, бог ремесла. — Примеч. пер.

8. Этиология (греч.) — учение о причинах. Этиологический – причинный. – Причем. пер.

Цитируется по изд.: К.Г. Юнг. Божественный ребенок. М., 1997, с. 152-158.