Ереси (СИЭ, 1964)

ЕРЕСИ (от греч. airesis - особое вероучение) - религиозные течения, отклоняющиеся от вероучения данной церкви и являющиеся в период господства религиозной идеологии специфической формой социального протеста. Возникновение оппозиционных данной правящей церкви и ее догматике еретически-сектантских течений свойственно истории всех религий (см. Буддизм, Иудаизм, Ислам и др.), но наибольшего развития в качестве общественных движений ереси достигли в христианстве.

Ереси стали возникать вместе с возникновением христианства, которое само сложилось из ряда сект, ересей иудаизма и распадалось на множество течений. С превращением христианства в господствующую религию и складыванием могущественной церкви в условиях кризиса рабовладельческого строя в Римской империи ереси приобрели общественное значение как выражение социального протеста масс и борьбы интересов различных классов и групп. За тонкими теологическими спорами о сущности природы Христа в арианстве (4 век) скрывалась тенденция к ограничению богатств церкви и всемогущества складывавшейся церковной иерархии, у монофизитов (5-7 века) - стремление восточных провинций к освобождению от византийского господства. Против растущего духовного авторитета церкви направлен важнейший тезис учения донатистов (4-5 века) о недействительности таинств, совершаемых греховным священником, принцип, который повторялся в ересях средневековья и против которого церковь выдвинула чрезвычайно удобную для духовенства доктрину незапятнанной чистоты даров святого духа, передаваемых священником людям, независимо от греховности священника. В ряде ересей этой эпохи ярко отразился протест народных масс против социального неравенства имущих классов и угнетения. Если первоначально этот протест находил известный выход в самом христианстве, содержавшем некоторые бунтарские и демократические элементы, то с установлением союза церкви с империей этот протест ищет выхода в ереси. Неудовлетворенность церковным вероучением, оправдывавшим несправедливость существующего строя, выливалась, особенно у монтанистов (2-5 века), в идею (свойственную затем многим радикальным ересям средних веков) о незавершенности «божественного откровения» в том виде, как оно формулировалось в церковных книгах, о продолжении его в учениях и пророчествах данной секты. Из протеста против царящей несправедливости выросли хилиастические (см. Хилиазм) чаяния посюстороннего избавления, тысячелетнего царства блаженства на земле. Очень сильные еще в раннем христианстве, они были затем отвергнуты церковью, но вновь возродились у монтанистов, донатистов и нередко смыкались с открытой освободительной борьбой рабов и колонов (см. Агонистики). Именно против хилиастов и донатистов направлен главный огонь обличения в сочинениях столпа средневековой церкви Августина «О граде Божьем».

Наибольшего развития и общественного значения ереси достигают при феодализме, когда сложилась духовная диктатура христианской церкви, освящавшей феодальный строй божественным авторитетом и соединявшей с идейным господством огромное политическое и экономическое могущество. В условиях духовного господства церкви общественное сознание угнетенных не могло вырваться из рамок религиозной идеологии и все нападки на феодализм и прежде всего на церковь принимали форму ересей, которые выступали при феодализме как специфическая форма классовой борьбы. Поскольку на базе существующих экономических отношений трудящиеся не могли выдвинуть позитивного идеала посюстороннего освобождения, разрешения земных противоречий они по-прежнему искали на небе. Поэтому в их глазах христианство продолжало сохранять свою привлекательную силу. Оно было тогда единственным учением, которое обещало униженным и оскорбленным избавление (только в потустороннем мире), признавало их равенство с самыми могущественными (только в боге) и объявляло себя единственным опекуном и защитником слабых и угнетенных. Не рискуя совершенно порвать с массами, церковь никогда не могла позволить себе полностью отрешиться от тех элементов социального протеста и жалости к «бедному Лазарю», которые достались ей от раннего христианства и в ее руках в действительности давно уже стали орудием социальной демагогии. Находившееся в вопиющем противоречии с этим идеалом действительное положение феодальной церкви - богатой, могущественной, угнетательской - рассматривалось массами не как опровержение истинности христианства, а лишь как свидетельство отхода церкви от первоначального идеального состояния, ее «порчи» и необходимости ее исправления или обновления. Отсюда еретически-сектантская тенденция сконструировать новую христианскую доктрину и новую организацию. Почти каждое большое еретическое движение оказывалось, таким образом, как бы своеобразным возрождением христианства со всеми присущими ему иллюзиями и противоречиями.

В процессе становления феодализма в Византии возникло широкое еретическое движение павликиан (7-9 века). Их дуалистическая догматика и открыто антифеодальная социально-политическая программа были выражением чувства социальной несправедливости и протеста закрепощаемого крестьянства и угнетенной городской бедноты. Близким к павликианству было широкое антифеодальное крестьянско-еретическое движение богомилов (см. Богомильство), развернувшееся в 10-14 веках в Болгарии и других балканских странах и оказавшее затем известное воздействие на формирование идеологии западноевропейских катаров *.

В Западной и Центральной Европе ереси приобретают широкое распространение и становятся важным фактором общественной жизни начиная со 2-й половины 11 века, в связи с отделением ремесла от земледелия и развитием городов. Решающее значение при этом имели особенности и потребности ремесленного труда и торговли: практически-созидательная деятельность, подвижность, требовавшие известной грамотности, элементарных знаний о природе и некоторых навыков логического мышления, а также особенности товарного производства, основанного на частной собственности производителя и требовавшего его энергии и инициативы, свободы его личности и трудовой деятельности, пробуждавшего известную критичность и независимость мышления. Развитию идейной оппозиции феодализму в высокой степени способствовал рост самосознания и общественной активности средневековых горожан, порожденный освободительной борьбой городских коммун. Развитие товарно-денежных отношений в деревне вело и здесь к резкому обострению феодальных противоречий и создавало почву для вовлечения крестьянства в потоки еретических движений.

Почвой, порождавшей ереси в средние века, неизменно был город. Ересь городов, по справедливому замечанию Энгельса, была основной ересью средневековья. Районами наибольшего распространения ересей были области интенсивного городского развития - Северная Италия, Фландрия, Южная Франция. Сначала городские ереси выражали общие устремления всех горожан, их общую оппозицию феодализму, проявлявшуюся как оппозиция неправедной церкви. Главным объектом обличения было богатство церкви, которому противопоставлялся идеал «апостольской бедности». Эта черта особенно ярко проявилась у вальденсов (12-13 века) и в левом крыле Францисканского ордена (13 век), позднее у фратичелли и апостоликов (13-14 века). В требовании бедности церкви несомненно уже заключалась идея «дешевой церкви», которая затем займет центральное место в специфических бюргерских ересях. Но содержание этого требования в 12-14 веках этим не исчерпывалось. Идеализация бедности в средневековых ересях была мистифицированным выражением протеста против феодального богатства (в частности - богатства феодальной церкви), противостоявшего народной бедности. Идеал всеобщего равенства в нищете был реакцией против вопиющего феодального неравенства. Таким образом, социальный протест, поскольку он оставался в рамках религиозной идеологии, неизбежно выливался в старое русло аскетизма. Но аскетизм, служивший церкви орудием примирения угнетенных с их жалким положением, у еретиков превращался в орудие обличения испорченности церкви, в символ отвержения недоступных народу благ неправедного мира, в пассивную форму антифеодальной оппозиции. Отвержение данного социального порядка в религиозном сознании (т. е. при невозможности сконструировать позитивный общественный идеал и бессилии устранить царящее зло) принимало форму огульного отвержения мира в целом, абстрактного противопоставления бога и мира, плоти и духа. Оно порождало идею о принципиальной и неустранимой ложности мира вообще, которой проникнуты дуалистические доктрины таких ересей, как катары, альбигойцы, отвергавшие «мир» - собственность, государство, церковь - как творение дьявола.

Отличительная особенность большей части средневековых ересей - отнесение идеала к прошлому, противопоставление феодальному строю и феодальной церкви идеализированного раннего христианства. Только хилиазм, возродившийся с 12 века, пытался в рамках религиозного мировоззрения сконструировать какой-то позитивный идеал в будущем. Большое влияние имели идеи Иоахима Флорского (12 век), выдвинувшего оригинальную схему исторического развития мира, которое должно было (по его выкладкам в 1260 году) привести к божественному очистительному перевороту и торжеству «эры святого духа» - царства «мира и правды на земле». Эти идеи получили в 13-14 веках значительное распространение в радикально-еретических кругах (см. Иоахимиты). Но только Дольчино в начале 14 века удалось преодолеть свойственную хилиазму пассивность и соединить хилиастический идеал с открытым крестьянским восстанием против церкви и феодалов. Так возникала, отделяясь от бюргерской, крестьянско-плебейская ересь, которая почти всегда соединялась с восстанием. В крестьянско-плебейской ереси идея абстрактного равенства сынов божьих заменялась идеей социального равенства и даже частично равенства имуществ. Это еретическое направление, ставшее знаменем антифеодальной борьбы масс, представлено лоллардами и Джоном Баллом в Англии 14 века, таборитами (особенно таборитами-хилиастами) в гуситском революционном движении в Чехии 15 века.

Одновременно обособлялась и бюргерская ересь, которая не покушалась на устои феодального порядка и ограничивалась нападками на феодальную церковь. Она требовала удешевления церкви, упразднения замкнутого сословия священников, монахов, секуляризации церковных богатств, упрощения культа, а также ликвидации или ограничения светской власти папы и политической власти католической церкви вообще. Для бюргерской ереси типична тенденция к индивидуалистическому решению религиозных вопросов, роднящая ее с последующим протестантизмом. Бюргерская ересь ярко воплотилась в учениях Арнольда Брешианского в Италии 12 века, Уиклифа в Англии 14 века, Гуса и чашников в Чехии 15 века. Бюргерская ересь была тесно связана с развитием бюргерских политических теорий 14-15 веков, отражавших потребности зарождавшегося национального государства (Пьер Дюбуа, Марсилий Падуанский, Оккам).

Обострение общественной борьбы и политическая активизация масс приводят к открытому конфликту между бюргерской ересью и крестьянско-плебейской, что ярко проявилось в гуситском движении. Бюргерская ересь явилась непосредственной предшественницей бюргерской церковно-реформационной идеологии 16 века (см. Реформация), а крестьянско-плебейская ересь - предшественницей идеологии революционных масс в ранних буржуазных революциях 16-17 веков в Германии, Нидерландах, Англии.

Там, где ересь не соединялась с открытой общественной борьбой, она неизбежно вела к сектантской замкнутости «избранных», «чистых», стремившихся отгородиться от греховного мира. Это проявилось в хилиастической ереси анабаптистов (16 век), пока ходом событий и активным воздействием Т. Мюнцера она не была вовлечена в общий поток антифеодальной борьбы, вылившейся в Крестьянскую войну 1524-1525 годов. В революционном народном восстании в Мюнстере 1534-1535 годов (см. Мюнстерская коммуна) анабаптисты стали активнейшей идейной и организационной силой. В периоды спада революционной активности масс тенденция к сектантской замкнутости ересей резко усиливалась. Верх брали идеи непротивления злу, пассивного ожидания избавления. Таковы были Чешские братья - секта, возникшая после поражения революционного гусизма, таковы были мельхиориты, меннониты и другие подобные секты, возникшие после поражения Крестьянской войны и особенно Мюнстерской коммуны. И, наоборот, в обстановке революционной активизации масс еретические секты, вовлекаясь в антифеодальную борьбу, становились значительной общественной силой, что можно видеть как в истории Реформации в Германии, так и в нидерландской и английской буржуазных революциях. В Англии радикально-еретические секты мелкобуржуазного толка сыграли значительную роль в движении индепендентов; чаяния демократических масс в известной мере отразились в хилиастических сектах милленариев, или «людей пятой монархии», преобладавших в Малом парламенте, разогнанном Кромвелем. С окончанием революции и здесь еретическое движение утратило всякие следы революционности и породило множество непротивленческих, ханжеских сект.

В условиях абсолютного господства теологического мировоззрения в средние века, когда политика господствующих класса формулировалась как высшее выражение божественной воли, религиозная форма, в которую облекался социальный протест, служила необходимым средством возвышения антифеодальных требований масс до уровня божественного императива, равнозначного и даже более высокого, чем догматы и распоряжения католической церкви. Отсюда - возникшее в 16 веке в кругах народной реформации учение о «божественном праве», означавшем в сущности теологическое обоснование народных требований. Общественные отношения и задачи классовой борьбы в ересях мистифицировались в религиозной форме, что мешало прояснению классового сознания угнетенных и по мере развития собственно политической формы борьбы становилось тормозом освободительного движения масс. Отрицательное влияние этого фактора проявилось, например, в анабаптистском руководстве Мюнстерской коммуной (см. К. Маркс, Хронологические выписки, в кн.: Архив Маркса и Энгельса, т. 8, 1946, с. 3-314). Со времени французской буржуазной революции конца 18 века требования классов освобождаются от религиозного облачения и выступают в адекватной политической форме. Но и позже рядом с открыто политическими движениями угнетенных спорадически возникали, особенно в более отсталых странах, движения еретически-сектантского толка (например, сектантские группы в среде немецких рабочих в 30-40-х годах 19 века, движение крестьян-горцев Южной Тосканы во главе с Д. Ладзаретти в 1878 году).

По мере проникновения в сознание широких слоев трудящихся идей социализма исчезала почва для такого рода анахронизмов. Коммунизм, выдвинув перед рабочим классом и массами трудящихся научно обоснованный и практически достижимый идеал совершенного человеческого общества, тем самым раз и навсегда сорвал с христианства и всякой религии вообще фальшивый ореол народного заступничества. В этих условиях еретически-сектантские движения и сектантские организации стали, как правило, замаскированной формой буржуазной реакции, которая стремится приспособиться к протесту угнетенных, усыпить и затуманить сознание их классовых интересов, помешать распространению в массах идей марксизма-ленинизма и с пути открытой классовой борьбы повернуть их на ложную тропинку сектантского равнодушия к миру, пассивных мечтаний, религиозного фанатизма или даже прямой проповеди всеобщей истребительной войны. В эпоху общего кризиса капитализма эти тенденции проявляются с наибольшей очевидностью. В этом смысле особенно показательны идеология и деятельность таких христианских сект, как пятидесятники, адвентисты-реформисты, свидетели Иеговы и др.

Церковные авторы в средние века и новое время рассматривали ереси лишь как «лжеучения». Некоторые просветители (Вольтер, Юм) считали ереси проявлением фанатизма и ханжества. Более проницательные представители просветительской историографии (Кондорсе, Гиббон, И. Г. Гердер) увидели в ересях борьбу за религиозную свободу, проявление идейного прогресса в средние века. Историки протестантского направления видели в ересях борьбу различных религиозно-идейных принципов (немецкий ученый А. Гарнак), оппозицию разума авторитарному мышлению и догме (немецкий ученый Г. Рейтер) или предтеч лютеранской реформации (немецкие ученые Л. Флате, А. Гаусрат, К. Ульман, Л. Келлер). Подобных взглядов придерживались русские дореволюционные ученые А. Г. Вульфиус, И. Арсеньев. К уяснению социального содержания ересей приближался немецкий ученый Э. Трёльч, но и он остался в кругу абстрактных понятий, противоположностью которых пытался объяснить возникновение ересей. В начале 20 века ряд историков, особенно в Италии (Л. Цанони, А. Де Стефано и др.), искали истоки ересей в социально-экономическом развитии средних веков и в положении народных масс. Но они не понимали, что ереси были особой, мистифицированной формой социального протеста и в лучшем случае подходили к сложному явлению с вульгарно-материалистических позиций. Это облегчило критику их взглядов со стороны воинствующих идеалистов 30-50-х годов, которые рассматривают ереси как чисто религиозные движения, связывая их возникновение с устремлениями не народных масс, а правящих слоев феодального общества (западногерманский ученый Г. Грундман, бельгийский - А. Менс, итальянский - Р. Морген). При всех частных различиях общая черта буржуазной историографии ересей - теологическая трактовка, идеализм как в истолковании сущности ересей (только религия), так и их генезиса (филиация идей). Только марксизм поставил изучение истории ересей на научную почву. Особенно велика в этом заслуга Ф. Энгельса. Он раскрыл социальную природу и историческое значение ересей как присущей феодализму формы классовой борьбы, одной из форм революционной оппозиции феодализму, выступавшей «...соответственно условиям времени, то в виде мистики, то в виде открытой ереси, то в виде вооруженного восстания» («Крестьянская война в Германии», в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 7, с. 361). Энгельс выяснил классовые основы важнейших направлений еретического движений средневековья и связь с ними позднейших течений Реформации. В советской науке опубликован ряд ценных исследований по истории раннехристианских и средневековых ересей (работы А. Б. Рановича, С. Д. Сказкина, M. M. Смирина, Н. А. Сидоровой, Н. А. Бортника).

С. M. Стам. Саратов. Москва.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. — М.: Советская энциклопедия. 1973—1982. Том 5. ДВИНСК - ИНДОНЕЗИЯ. 1964.

Примечания «ПК»

* —  «…антифеодальное крестьянско-еретическое движение богомилов… оказавшее затем известное воздействие на формирование идеологии западноевропейских катаров…» — В этом месте стоит напомнить современному читателю, что настоящий текст писался в 1964 году в период наибольшего распространения агрессивного советского атеизма хрущёвского извода. Тогда приветствовалась любая безбожная идеология, будь то хоть сатанизм – без разбору. Причем, любое самое сложное явление культуры и философии авторами тогдашних изданий (и в 1964 году в наибольшей мере) толковалось исключительно с точки зрения классовой борьбы. Примитивизация явлений при этом доходила до безобразных передержек. Там, где происходило столкновение цивилизаций или разных этнических систем, советские идеологи видели исключительно столкновение двух антагонистических классов, может быть, с признанием своеобразной формы этого столкновения. Но в любом случае все сводилось идеологами к примитивной формуле, состоящей из двух членов: буржуа и пролетарии, феодалы и крестьяне, рабовладельцы и рабы. Такой примитивизм объяснения происходящего ни в коем случае не объясняет, например, почему пораженные богомильством славяне Балкан много позже, в ходе османского ига, покорно приняли мусульманство, когда их соседи (сербы, хорваты) сохранили приверженность своей христианской вере (православию, католицизму) долгие века иностранного религиозного гнета (мусульманского). Теория классовой борьбы тут оказывается бессильной объяснить, почему это якобы «крестьянско-еретическое» движение привело к таким нелинейным последствиям. Подробней о богомильстве см. ст. «Богумильство».