Опыт эстетический

ОПЫТ ЭСТЕТИЧЕСКИЙ – в зависимости от трактовки опыта эстетический опыт интерпретируется как опыт сознания (И.Кант), как мистический, религиозный опыт, или как опыт переживания. Кантианская трактовка нашла своеобразное преломление в концепции Дж.Дьюи и эстетике американской аналитической философии искусства 20 в., где была поставлена задача выделения опыта как специфического рода опыта и описания его имманентных признаков и свойств. М.Бердсли (M.C.Beardsley) выделяет пять признаков эстетического опыта: (1) «сосредоточение на предмете» (object directedness), т.е. концентрация на «отношениях воспринимаемого или воображаемого поля»; (2) «ощущение свободы» (felt freedom), т.е. расслабление и освобождение от экзистенциальной заботы в акте восприятия; (3) «изоляция аффектов» (detached affect), т. е. редукция выражения чувства для выработки эмоциональной дистанции к объекту восприятия; (4) «активное открытие» (active discovery), т.е. возбуждение от видения точки сопряжения ощущения и понимания; (5) «чувство целостности» (sense of wholeness), т.е. интеграция личности в акте восприятия. Поэтому эстетический опыт в психологическом отношении ценностно нейтрален. В целом такое понимание эстетического опыта свидетельствовало о спекулятивном теоретизировании на темы опыта.

Понятие эстетического опыта занимает центральное место в категориальной структуре рецептивной эстетики. Введенное Р. Ингарденом на основе идей Эд. Гуссерля и наиболее полно разработанное X.Р. Яуссом, оно прежде всего связано с редуцированием точки встречи с опознаваемым эстетическим объектом к ситуации неопознанности. Разрушая при помощи фантазии горизонт ожидания, воспринимающий субъект может видеть вещи в «новом свете». В другом случае эстетический опыт переживается в редуцировании неопознаваемого эстетического объекта к видению его эстетических свойств, что переформирует горизонт ожидания реципиента.

Обращаясь к эстетическому опыту, философы отмечали одну его формообразующую черту – переживание событий встречи с необходимостью адекватного выражения акта этой встречи. Но если эстетический опыт представить как опыт сознания и опыт чувственности, то поскольку в жизни и в реальном строе души его не существует, то как таковой он невозможен. И в целом понятие эстетического опыта нерелевантно, т.к. не отражает и не вмещает в себя содержание того, что мы переживаем в ситуации опыта. Потому что всякий опыт есть опыт переживания, а у переживания всегда есть результат или продукт. Этот продукт всегда обладает формой, о которой мы знаем, что она всегда есть и эта форма – выражение. Как переживаемое опыт всегда стремится к разрешению, в его начальной точке заложена страсть к завершению. В завершенности переживаемого производится рождение выражения. Поэтому всякий опыт – есть sui generis опыт эстетический.

Выражаемое же всегда существует в качестве материала, которым является знак, т.е. в процедуре или процессе сигнификации. Опыт имеет эстетические следствия. Выразительность как исход и являют в мир эти следы, которые, пройдя апробацию культурной общезначимости, обретают форму и вид ценности. Степень и качество выразительности и есть измерения опыта. Точка зрения, что эстетический опыт – это то, что случается, что это случай как таковой, получила свое развитие в работах А.М. Пятигорского и К.М. Мамардашвили. О следах опыта, которые и являют собой его эстетику, может прояснить ситуация отсутствия опыта. Т.е. той, когда опыт не случился. О многих проявлениях любого опыта (мистического, духовного, опыта творчества) можно видеть на признаках псевдоопыта, когда опыта не было, но случалась его имитация. Однако обнаружить отсутствие внутреннего эстетического опыта возможно лишь по знакам складок в текстах выражаемого. Мамардашвили показал, что, когда мы переживаем попытку найти связку сознания с жизнью, то обнаруживаем, что мы живем так, как мы живем, и оказывается, что в такого рода тавтологиях кроется «живая мысль», появляющаяся на мгновение. Именно через этот миг мы можем обрести identity, как самотождественность самому себе.

Такой опыт есть эстетический опыт, если мы способны пойти на риск умирания ни ради чего-либо и пережить в таких тавтологиях состояния, подобные опыту Рильке, галлюциногенным видениям Арто, мистическому опыту Блэйка. Близко к этому пониманию эстетического опыта идущая от Ф.Ницше позиция Ф.Кафки и рефлексивная выраженность внутреннего (мистического) опыта Ж.Батая.

В.А. Кругликов

Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин, А.А. Гусейнов, Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. III, Н – С, с. 161-162.

Литература:

Кант И. Критика способности суждения. – Соч., т. 4, ч. 2. М., 1969;

Гуссерль Э. Феноменология внутреннего сознания времени. М., 1994;

Хаард А. Образное сознание и эстетический опыт у Гуссерля. – «Логос», № 8, 1996;

Молчанов В. Парадигмы сознания и структуры опыта. – «Логос», № 3, 1992;

Американская философия искусства. Екатеринбург, 1997;

Пятигорский А.М. Избранные труды. М., 1996;

Мамардашвили М.К. Лекции о Прусте. М., 1995;

Батай Ж. Внутренний опыт. М., 1997;

Jauss H.R. Asthetische Erfahrung und literarische Hermeneutik. Münch., 1977; Bd I;

Jauss H.R. Literaturgeschichte als Provokation. Fr./M., 1970;

Beardsley M.C. Aesthetics: Problems in Philosophical of Criticism. Ν. Υ., 1958.