Дистанция социальная (Ильичев, 1983)

ДИСТАНЦИЯ СОЦИАЛЬНАЯ (лат. distantia — расстояние), степень ощущаемого отличия собственной социальной группы от той, к которой принадлежат другие участники взаимодействия. В социальной психологии термин «дистанция социальная» используется для сравнительного описания психологической близости между людьми; при этом различают интимную, личностную и публичную дистанции как вариации расстояния, которое предпочитает удерживать индивид между собой и партнёром по общению. Минимальная дистанция социальная выражается в полноте и дозволенности проявления чувственной непосредственности, открытости индивида в отношениях с партнёром. Но чем больше дистанция социальная, тем сильнее замкнутость, недоверие к представителям иной группы, желание свести к минимуму необходимое общение.

Дистанция социальная возникает на основе реальных экономических, политических, культурных, национальных, возрастных различий между социальными группами, к которым принадлежат взаимодействующие индивиды. Однако эти различия специфически преломляются в общественной психологии, причём значимость той или иной характеристики обусловливается её причастностью к доминирующим в группах ценностям. Это создаёт предпосылки для оценочного (с точки зрения выше — ниже) отношения к своей и чужой группе, порождая в антагонистическом обществе множество предрассудков и социальных стереотипов мышления, приписывающих группе «мы» всяческие добродетели, а группе «они» — лишь пороки и недостатки. Поэтому любая система дискриминации людей (по имущественному, национальному, региональному, религиозному и другим признакам), с одной стороны, апеллирует к сложившимся предрассудкам, а с другой — способствует их укоренению. Дистанция социальная в этих условиях выступает как уровень антипатии и неприязни, выражаемых членами одной социальной группы по отношению к другой. Так, изучая рабочих, Ф. Энгельс отметил, что «для них каждый человек — человек, между тем, как для буржуа рабочий не вполне человек» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 2, с. 357).

В социалистическом обществе отсутствуют основания для какой-либо социальной дискриминации *. Однако существующие различия между людьми, например, по месту в системе совместной деятельности, по роли в её организации и т. п., делают функционально необходимой определенную дистанцию социальную (например, для поддержания отношений ответственной взаимозависимости, для исключения круговой поруки, панибратства и т. д.). При этом дистанция социальная становится подвижной, в значительной степени изменяющейся в зависимости от особенностей ситуации и личностных качеств участников.

Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983.

Литература:

Андреева Г. М., Современная буржуазная эмпирическая социология, Л., 1965; Бодалев A.A., Восприятие человека человеком, Л., 1965; Шибутани Т., Социальная психология, пер. с англ., М., 1969; Кон И. С., Психология предрассудка, «Новый мир», 1966, № 9; Кони И.С., К проблеме национального характера, в кн.: История и психология, М., 1971; Леонтьев A.A., Психология общения, Тарту, 1974; Ольшанский В. Б., Социальная дистанция, в кн.: Социальная психология. Краткий очерк, М., 1975; Поршне в Б. Ф., Социальная психология и история, M., 19792.

Примечания

* Такой вывод является, по меньшей мере, неточным. Существование короткой социальной дистанции в России в советские годы объясняется вовсе не формационной особенностью социалистического строя, а цивилизационным свойством нашей страны. Вадим Кожинов в одном из интервью рассказывает о своем опыте общения с японцем, переехавшим на постоянное место жительства в СССР. Литературоведа заинтересовал мотив «переселенца в социализм». Оказалось, что у себя на родине японец сильно страдал из-за непреодолимых границ между стратами, выделяемыми по этно-расовому, семейно-клановому, возрастному, должностному и прочим признакам. На вопрос  о том, почему он не предпочел японскому, например, западноевропейское общество, японец ответил, что в Западной Европе таких стратов с непреодолимыми границами несколько меньше, чем в Японии, где-то пятьдесят, но они такие же, как на его родине. Только в России (а дело было во времена СССР) он нашел милое его сердцу общество, в котором перемещение между его слоями не было затруднено до невозможности. Таким образом, он выбрал вовсе не социализм, а именно русское общество как самое свободное, с точки зрения японца.